Тигриное око - [106]

Однако Сакаэ вел себя как обычно. Каждый раз он вставал с места, легкой походкой выходил к противнику и наносил свои неизменные удары в защитную маску. Удары были резкие, сыпались один за другим. Только противник отразит его атаку, как тут же следует очередной удар в маску — и противник побежден.

В то время соревнования состояли из десяти схваток. Сакаэ выиграл все десять. При этом у него лишь слегка раскраснелось лицо под защитной маской, казалось, он даже не вспотел.

— Кто этот юноша? — изумленно спросил у Тору владелец школы, Наканиси Тюбэй Танэцугу.

— Иногда попадаются такие вот люди.

— Я и не знал, что у нас есть такой ученик. Надо ему ступень какую-нибудь дать, что вы на это скажете?

В школе Наканиси, следуя правилам школы Итто, учение начинали со ступени Кодати, следом шла Хабики, а до последней, то есть диплома инструктора, было еще восемь ступеней. И вот владелец захотел присвоить Сакаэ одну из них, но Тору возразил:

— Я прошу вас еще немного подождать. Таким, как он, это может быть не так уж и приятно.

Таково было веское мнение старшего учителя школы.

— Вы так считаете, да?.. — Пораженный Тюбэй все всматривался в Сакаэ.

Раньше он его почти не замечал.

7

Окунодзё, не жалея ног, ходил повсюду и выспрашивал все, что можно. Прежде всего — о человеке, назвавшем себя Цукахара Бокудэн. И вот что ему удалось узнать:

— Зовут его Сатакэ Хандзабуро. В прошлом он был самураем и состоял на службе у клана Мито. Он в совершенстве изучил искусство фехтования на мечах школы Бугё, потом, говорят, зарубил кого-то и скрылся.

Школу Бугё основал в Мито Вада Хэйскэ, который до этого изучал Кэндо в школе Тамия. Был он своего рода гением — протыкал своим длинным мечом глаз летящему мотыльку и разрубал пополам выкованный из железа шлем «южных варваров». Кончил он тем, что убил человека, был признан виновным и сделал харакири, однако его тактика Кэндо была разработана для настоящего боя и отличалась подлинным мастерством.

Здешний пришелец был мастер как раз такой школы. Тору казалось, что он где-то слышал это имя, но сейчас ему это было не так уж и важно. Главное, что этот человек злоумышлял против Сакаэ.

И для Сакаэ, пусть даже он и победил в десяти схватках, противник этот был опасен. Предстояло ведь не фехтование на бамбуковых мечах. Стальное лезвие взлетит из ножен с ужасающей стремительностью. Быть может, и тайный прием «Клыки Дракона», в чем бы он ни состоял, окажется бесполезным перед ошеломляющим приемом обнажения меча.

Окунодзё разузнал и о пресловутом приеме «Клыки Дракона». Вернее, о предании, с ним связанном.

…В клане Курода провинции Тикудзэн состоял некогда один самурай по имени Ногути Кадзунари. Он не раз отличался на полях сражений. Однажды, состязаясь с одним мастером, странствовавшим по стране в поисках интересного противника, чтобы совершенствовать свое искусство, Ногути выставил левую руку, отразил ею удар бамбукового меча противника и нанес удар своим мечом, который держал правой.

— Нет такого приема, чтобы рукой меч отражать, — рассердился тот мастер, но Ногути в ответ ему сказал:

— А в моей школе это обычное дело, — и показал ему нарукавник котэ, который он обычно использовал. На нем виднелись следы от бесчисленных ударов меча. Он вшил в свои полотняные котэ железные полосы и использовал этот прием во многих сражениях.

— Вот это он и есть, тот прием, — проговорил Окунодзё. Так ему объяснил человек, понимающий в искусстве школы Ёсицунэ Симмэй.

Еще Окунодзё рассказал, что шайка человека по имени Бокудэн, он же Сатакэ Хандзабуро, увеличилась. Они уже дважды приходили смотреть на жилище Сакаэ, в первый раз пришли втроем, а во второй уже впятером.

— Может быть, нам тоже прибавить людей? — спросил Окунодзё с тревогой в голосе.

— Не нужно — это же не война. Но я, пожалуй, тоже присоединюсь к дозору, — проговорил Тору и незамедлительно направился к дому Сакаэ, жившему в Итабаси. Дом стоял неподалеку от загородной усадьбы даймё провинции Кага, со всех сторон окружал его смешанный лес, которому не было видно конца. Тору вместе с Окунодзё спрятались в тени деревьев.

Хотя небо третьей луны года было безоблачно, все же с наступлением вечера задувал довольно холодный ветер. Откуда-то донесся смех, и из дома вышла молодая крестьянка. Наверное, живет неподалеку. Была она загорелой дочерна, но хороша собой, с правильными чертами лица.

— Это и есть девица, которая приглянулась Сакаэ. Или, лучше сказать, приглянулась его матери? — прошептал Окунодзё.

Тору и без дальнейших расспросов мог представить себе, как обстояло дело. То есть девушку выбрала именно мать. Видно, она и вправду не желала жить жизнью знати и предпочитала спокойное, пусть даже крестьянское, существование.

Затем показалась еще одна женщина.

— Это мать, — проговорил Окунодзё.

Тору понял это и без его пояснений. Мать Сакаэ выглядела на удивление молодо и была очень красива, но, главное, Тору поразило то, как беспечно она улыбалась. Она была совсем не похожа на его собственную мать — та была строга, требовательна и всегда чем-то озабочена.

Вот и такие, оказывается, бывают… Наверно, мать и знать не знает, что ее сыну сейчас грозит опасность.