Тигрица - [2]

— Видимо, здесь было много машин? — предположил я.

— Все хозяева имели машины.

Вернувшись на террасу, я ждал, когда начнется гроза. Наконец серая стена воды хлынула на долину и вскоре загнала меня в дом.

Женщина принесла свечи. Я взял один подсвечник, объяснив:

— Я хочу осмотреть дом.

Она не возражала. Я начал с нижнего этажа. Одна комната явно предназначалась для слуг. Затем шла кухня и еще две комнаты, когда-то, по всей вероятности, бывшие столовой и гостиной. В них почти не было мебели, стены посерели от сырости. Одна каменная лестница вела в спальню, другая вниз, в погреб. Я выбрал последнюю.

Ступени, видимо, были выбиты прямо в скале, как и сам погреб. Все выглядело очень древним. У меня возникло впечатление, что этот погреб был гробницей, над которой впоследствии построили дом. Но, когда я спустился вниз, там ничего не напоминало гробницу: я увидел несколько винных бочонков, разное барахло, мотки веревок и проволоки по углам, в основном же помещение было пустым и пыльным.

— Занятное место, — пробормотал я.

Не знаю, чем именно оно показалось мне странным, разве что его пропорции не соответствовали вилле наверху. Я ждал чего-то более обширного, более мрачного. Я обошел его по кругу, осмотрел стены и сделал открытие.

Три стены погреба были вырублены в скале, а четвертая была кирпичной, и в центре ее была дверь. Зачем тут дверь? Ясное дело, она вела в другую часть погреба. Раз есть дверь, значит, за ней что-то скрывается. А дверь-то какая! Железные петли могли бы выдержать удары тарана. Была и замочная скважина, но я в жизни не видел ключа, который бы соответствовал размерам отверстия.

Естественно, я захотел открыть эту дверь. Это мое право, как хозяина виллы. Я поднялся наверх, но старуха, казалось, не понимала меня и посоветовала обратиться к ее мужу. Тот, в свою очередь, также демонстрировал полное непонимание моих слов. Тогда я привел его к двери и показал на замочную скважину, энергично объясняя ему по-английски, по-итальянски и жестами, что мне нужен ключ от этой двери. В конце концов он вроде понял, но покачал головой. У него никогда не было этого ключа. Это очень старая дверь. Его родители, может, и были в курсе, но их уже нет в живых. Я потрогал железные петли. Старик, конечно, врет. Кто поверит, что он, прожив здесь всю свою жизнь, никогда не видел, чтобы эта дверь открывалась?

— Значит, ключа у вас нет? — допытывался я.

— Нет.

— А где же он?

— У особы, которой принадлежит этот дом.

— Но ведь хозяин — я!

— Да, хозяин — вы, но я говорю об особе, которая владеет домом всегда.

— Так что же, прежние владельцы в действительности не покупали дом?

— Нет, покупали. Но они приходили и уходили.

— И тогда настоящий хозяин дома снова продавал его?

— Да.

— Очень странно. А кто этот владелец?

— Донна Марчези.

— Я, кажется, встречал ее в Сороне.

— Да, она живет там.

Гроза прошла. Сорона была в трех или четырех километрах, на другом склоне горы. Погреб, дверь, тайна, скрываемая за ней, — все это заинтриговало меня. Я сказал старику, что вернусь к ужину, и поднялся наверх, чтобы переодеться и нанести визит владелице.

Наверху я заметил, что рука у меня черна от смазки. Это кое о чем говорило, ибо именно этой рукой я оперся на дверную петлю. Вымыв руки, я переоделся и поехал в Сорону.

К счастью, донна Марчези была дома. Я, без сомнения, уже встречал ее и сразу же обратил внимание на ее воздушную красоту. Я не встречал более красивой женщины, чем она: молочно-белая кожа, ярко-рыжие волосы, уложенные в тяжелую прическу, удивительные зеленые глаза с удлиненными зрачками, длинные ногти, покрытые лаком под цвет волос. Ее удивил мой визит.

— Вы купили виллу? — спросила она.

— Да, но я не знал, что вы ее хозяйка. Агент не сказал, чей он посредник.

— Знаю, — сказала она, улыбаясь. — Франке такой: он вечно уверяет меня, что дом принадлежит ему.

— Похоже, с ним это часто случается.

— Боюсь, что так. Это несчастливое место. Я всегда продаю этот дом с условием, что покупатель будет жить в нем, но почему-то никто не хочет там оставаться. И каждый раз дом возвращается ко мне.

— Кажется, он очень старинный?

— Да. Он принадлежал многим поколениям нашей семьи. Я хотела от него избавиться, но что я могу поделать, если молодые люди не хотят там жить?

Возникла пауза, и я услышал ее дыхание, похожее на кошачье мурлыканье.

— Они приходят и уходят, — сказала она.

— И тогда вы ищете другого покупателя, правда?

— Естественно.

— Я приехал за ключом, — неожиданно вырвалось у меня. — За ключом от двери погреба.

— Вы уверены, что хотите его иметь?

— Абсолютно уверен! Это моя вилла, мой погреб и моя дверь! Я хочу иметь этот ключ. Я хочу знать, что скрывается за этой дверью.

Ее зрачки сузились, как у разъяренной кошки. Она пристально посмотрела на меня, открыла ящик письменного стола, достала ключ и протянула его мне. Он был под стать двери — в добрый фунт весом и длиной около пятнадцати сантиметров.

Взяв ключ, я поблагодарил и откланялся, но через несколько минут вернулся и рассыпался в извинениях: я подвержен капризам и часто меняю свои решения. Дверь меня больше не интересует и ключ мне не нужен. Я еще раз поцеловал ручку хозяйке и ушел, на этот раз окончательно.