Тигр в лабиринте - [7]

Он отошел от окна и указал на склянку. Жидкость теперь была наизлейшего вида: склизкая и зеленая — как язва.

— Это яд ку, и противоядия от него нет, — мрачно произнес старик. — Он был на листьях, принесенных из рощи вашего оценщика Фана.

Яростная толпа ринулась к амбару Ма.

Но тот был закрыт. Настоятель крикнул: «Ломайте!»  и я вышиб дверь. Она отлетела до середины комнаты, и нашим глазам предстало жалкое зрелище. Хапуга Ма лежал на спине, и следы яда ку виднелись на его губах. Оценщик Фан был еще жив. Он пытался взглянуть на нас и бормотал:

— Мы хотели убить… лишь гусениц… если бы они погибли… мы бы… владели всем… но теперь… моя дочь…

Ему оставалось совсем чуть-чуть. Настоятель наклонился и, вложив ему в руку маленького нефритового Будду, стал молиться. Глаза Фана в последний раз открылись, он посмотрел на статуэтку и пробормотал:

— Дешево, очень дешево. Не больше двухсот монет… — Через миг он был мертв.

Ли Као посмотрел на тела, на его лице появилось странное выражение, и он передернул плечами.

— Так тому и быть. А теперь предлагаю оставить их в покое и вернуться в монастырь.

У нас есть дела поважнее.

Оценщик Фан и Хапуга Ма, можно сказать, погубили детей нашей деревни, но когда я уходил, в моем сердце не было гнева.

Настоятель шел впереди. Мы спускались подлинной винтовой лестнице в погреб, и наши тени скользили по стенам словно сказочные гиганты.

Монастырь был очень древним, здесь хранилось множество рукописей, постоянно пополняемых настоятелями. Медицинские трактаты исчислялись сотнями, и сейчас мы свиток за свитком перетаскивали их на длинный стол, где настоятель и монахи выискивали любые сведения о яде ку. Их оказалось очень много, поскольку этот яд применяли на протяжении почти двух тысяч лет. Но его действие всегда было неизменным: человек впадал в глубокий сон, его тело практически не подавало признаков жизни, и это могло длиться месяцами, пока не наступал конец. Противоядия не существовало.

Говорят, яд этот завезен из Тибета. Ли Као был единственный, кто понимал древние тибетские тексты, и все надежды возлагались только на него. Но не все было так просто.

Тибетские врачеватели удивительно точно описывали способы лечения, чего нельзя сказать о симптомах. Очевидно, в то время существовало табу на упоминание названия любого ядовитого вещества, возможно, потому, что их изобретали члены того же монашеского ордена. И поэтому определить, о какой болезни идет речь, было крайне трудно.

Другая проблема заключалась в том, что рукописи сохранились с незапамятных времен, и местами было совершенно невозможно разобрать написанное. Солнце уже успело зайти и снова появиться на небосводе, когда мастер Ли приступил к чтению Чжуд ши* [11], восьми ветвей четырех принципов врачевания.

— Здесь изображен символ «звезды», а рядом известный иероглиф, имеющий много значений, в том числе и «сосуд с вином»,  — пробормотал старик. — Что же получится, если соединить звезду и сосуд с вином?

— Получится иероглиф «проснуться от пьяного забытья»,  — ответил настоятель.

— Именно. И «пьяное забытье», если понимать фигурально, имеет столь широкий смысл, что может означать практически что угодно. Однако в этом тексте указаны припадки и судороги. Можем ли мы сказать, что наши дети сейчас пребывают в забытьи?

Он нагнулся над свитком и прочитал вслух:

— Дабы проснуться от «пьяного забытья», действенно лишь одно средство, но его может добыть только тот, у кого есть доступ к самым редчайшим и могущественным снадобьям. — Мастер Ли остановился и почесал голову. — Далее древний символ, обозначающий «женьшень», корень жизни, сопровождается весьма сложной конструкцией, которую можно понимать как Великий Корень Силы. Кто-нибудь слышал о женьшене, называемом Великим Корнем Силы?

Никто не ответил.

— Великий Корень Силы нужно очистить и переработать до получения эссенции и капнуть три капли на язык больного. Процедуру повторить три раза, и если это действительно Великий Корень, наступит немедленное выздоровление. Это единственный способ. Если же «сон»  будет продолжаться долгое время, он уже не закончится, и смерть неизбежна.

— Правильно, это как раз симптомы яда! — воскликнул настоятель.

Теперь монахи проверяли все, что связано с женьшенем, а это означало — почти все свитки, потому что данное средство прописывалось почти от любых болезней. Однако

Великий Корень Силы не упоминался нигде. Мы зашли в тупик.

И вдруг Ли Као ударил по столу и вскочил.

— Скорее обратно, на склад оценщика! — скомандовал он и бросился вверх по ступенькам. Мы побежали следом. — Гильдия оценщиков представляет вторую древнейшую профессию в мире, и их рукописи древнее костей оракула Шанъ-яна. Они содержат списки самых редких и ценных вещей, не известных обычному человеку.

Возможно, Великий Корень Силы, если таковой вообще существует в природе, стоит баснословную сумму и выглядит как чудо из чудес, а значит, должен быть там! Такой человек, как Фан, уж наверняка владел списком, чтобы надуть какого-нибудь бедолагу, которому в наследство достался сей ценный предмет.

Старик быстро добежал до амбара, влетел внутрь и совершенно спокойно пробежал мимо того места, где должны были лежать тела. Должны. Но их там не было.