Тигр в алой майке - [22]

Это произошло во время агитпробега по случаю Октябрьских праздников в совхозе «Кубанский». Рабочие совхоза и велосипедисты Соболева рты разинули, увидев Барышева с бычком на плечах. Акбар шел медленно по середине улицы и сопел. Его ноги гнулись под огромной тяжестью. Бычок жалобно мычал, но вел себя смирно…

Владислав Николаевич среди своих спортсменов пользовался неограниченным авторитетом. И его недаром называли Учителем с большой буквы. Но Акбар органически не терпел авторитетов. Ему казалось, что Дик Дикыч придирается к нему, не желает видеть его заслуг и быстрых успехов в велоспорте. И он дошел до того, что чуть ли не в глаза называл тренера «наш учитель Христос».

Как в нем развилось такое? Возможно, причиной был суровый, не терпящий нежностей отец Барышева. Акбар уважал отца и боялся его. И в душе хотел быть на него похожим, но это ему не удавалось.

Моментами Алексей ненавидел отца. Ненавидел за то, что отец обычно проверял дневник сына, положив на колени широкий солдатский ремень. А мальчик в это время должен был стоять по стойке «смирно». Отец обращал особенное внимание на то, сомкнуты ли пятки и врозь ли носки. Несоблюдение этого условия приводило его в ярость. К счастью, Акбар быстро приноровился и стал в этом смысле образцовым.

Отец изучал дневник долго и нудно. Он рявкал, заметив тройку или, еще хуже, двойку:

— Мать!

Мать, маленькая, робкая, подходила к столу и щурила серые глаза.

— Мать, неужели этот босяк думает, что я кую деньги и на них учу его?

Мать обычно героически вставала между сыном и отцом. Поэтому первый удар ремнем доставался ей…

Но наступил день, когда Акбар заметил, что он уже ростом с отца, а его плечи даже шире отцовских. И Алексей однажды сказал:

— Хватит, батя! — и выразительно повел плечом.

Отец рассмеялся, произнес с восхищением:

— Вырос, сукин сын!

Но Акбар был наблюдательным и заметил тень страха в глазах отца. Он сплюнул на пол и процедил сквозь зубы, показывая на мать:

— Если ударишь ее или меня, свяжу.

— Меня? — рявкнул отец. — Да я тебя…

Всего этого Дик не знал. Не знал и терялся в догадках. Ему было непонятно поведение Акбара, однажды вырвавшегося из-под томительной власти отца и уверовавшего в свою силу. И тренер в конце концов не постыдился обратиться за помощью к Смирнову и Лиле.

— Может, еще раз обсудим его поведение на коллективе? — предложил Володя. — Или сообщим на завод.

— Это только взбесит Акбара, — возразила Лиля. — Он чрезвычайно самолюбив!

— Тогда выгнать его к черту, и делу конец! У нас не колония для трудновоспитуемых, — сказал Володя.

Владислав Николаевич покачал головой.

— Это просто, и это я могу сделать без вашей помощи. Меня волнует другое: как переделать Акбара? И вообще, я себе не прощу, если выпущу его из рук. Он, бесспорно, талантливый спортсмен, и, ручаюсь, в конце концов из него получится блистательный гонщик, которым я буду гордиться. Но сейчас я не могу подобрать к нему ключи, не могу найти способ, чтобы сбить с него спесь. Одним махом не переделаешь. На это понадобятся годы, но игра стоит свеч!

Смирнов перебил тренера:

— Учитель, я не пойму вас. То вы его видеть не можете, то восхищаетесь им. Неужели и вас очаровали его широкие плечи, могучая шея и длинные сильные ноги?

— Ты прав, Вовочка, очаровали. И такую ценность из своих рук выпустить не могу. Он родился гонщиком, пойми это! А то, что видеть его не могу, прости, — я ведь человек, и всего во мне много. Ты лучше посоветуй, как с него сбить спесь? Дальше я знаю, что делать.

— Что именно, Учитель?

— Мое дело. На то я тренер. Или, как вы говорите: «Учитель». Я — учитель атлетов…

Смирнов тут же с чувством продекламировал строки из стихов Уолта Уитмена: «Я — учитель атлетов. Если после учения твоя грудь станет шире, ты докажешь, что и моя широка».

Эти слова часто любил повторять Владислав Николаевич.

И вот тут долго молчавшая Лиля предложила свой план, который Володя позже назвал «Избиением младенцев». Он увенчался успехом, хотя Лиле пришлось чрезвычайно трудно.

Лиля была на велостанции самой красивой из всех девушек и знала об этом. Акбар много раз пытался «разбить ее сердце», но — увы! — Лиля с насмешкой принимала его ухаживания, не соглашалась на свидания и даже избегала общества Алексея. А он-то старался… Он и бычка взвалил на плечи для того, чтобы блеснуть своей силой перед ней.

— Лиля, хочешь я подарю этого зверя тебе?

Но после известного разговора с тренером ситуация изменилась. Лиля охотно разговаривала с Барышевым, позволяла провожать себя.

19 октября 1960 года Владислав Николаевич провел тренировку таким образом: он разбил спортсменов на группы и предложил посоревноваться на дистанции в 100 километров. Когда дошло до Акбара, тренер начал колебаться, не зная, к какой группе прикрепить парня. И спросил об этом у него самого.

— С ними, — отвечал Акбар и показал на группу, в которой были только члены сборной.

— Можно и с ними, — согласился Дик. — Только… годика через два. У нас еще не было случая, чтобы человек после трех месяцев тренировки мог тягаться с мастерами.

Все рассмеялись.

— Сто — не знаю, а пятьдесят верст пройду с ними запросто!