Тигр, тигр, светло горящий! - [25]

Кто-то говорил, что он сошел с ума, кто-то восхищался его самокритичностью и неудовлетворенностью своими творениями. Были дураки, которые убеждали всех, что этот эксцентричный дядька просто создавал себе рекламу на века, в чем и преуспел. А он просто понял свою ошибку. Понял и ужаснулся.

Я поковырял остывший пирог.

— Вот поэтому, Одри, я больше ничего не пишу.

— Жаль, — сказала Одри, — Мне кажется, вы во многом не правы. Для меня книга — оригинальный способ поговорить сразу со многими интересными для меня людьми, побудить себя к размышлениям. Вы, как писатель, слишком большое могущество приписываете книгам. Вряд ли кто в реальной жизни придерживается книжных идей. Это как поваренная книга — рецепт вроде правильный, а получается совсем не вкусно.

— Вот именно.

Одри замолчала и, выудив из тарелки с маринованной олениной пропитанную Pinot Noire грушу, принялась ее поедать.

Глава четвертая. ЖЕЛТЫЙ ТИГР. Париж — Претория, октябрь 57-го

На прощание они мило расцеловались. Наконец Пэм отстала от него на ближайшие три часа и унеслась вверх по пустому экскалатору в свои апартаменты, в которых она жила, писала сценарии, обедала, вела свои прямые репортажи и изучала японский язык. В мир она не спускалась вот уже несколько лет, предпочитая вести все необходимые переговоры либо у себя в студии, либо по видеофону, напоминая этим Кириллу его агента Эпштейна. Транспорту она не доверяла свое бренно-ценное тело, а модных ныне Окон боялась панически. Неудивительно, что за годы затворничества Памела прекрасно изучила все Здание и не нуждалась ни в каких схемах и Поводырях.

В Кирилле стала просыпаться злость, настроение резко улучшилось, он зарычал и защелкал зубами, глядя во след этой трепетной лани. Он ее не боялся. Ну что тут страшного? Всего лишь разденут, намажут спиртом где-то в районе пупка, полоснут по коже туповатым скальпелем, от которого во все стороны полетят брызги черной крови, разрежут мышцы, покопаются во внутренностях, многозначительно переглядываясь, причмокивая и качая головами, что-то вырежут, что-то зашьют. И все. За исключением самой малости. Так, пустячок — при всем при этом хирургическом процессе оперируемому забудут дать наркоз. Даже местный.

Кирилл помотал головой, освобождаясь от навязчивого видения замызганной его кровью операционной и Суки Пэм с консервным ножом в немытых руках, и осмотрелся. Здание ТВФ насчитывало семь тысяч этажей и около трехсот тысяч помещений в которых располагались студии, творческие лаборатории, конторы, служебные и потайные комнаты, спортзалы, бассейны, концертные комплексы, магазины, заводы грез, оружейные и многое другое где вертелись винтики и пружинки Евро-Азиатского Конгломерата — режиссеры, репортеры, аналитики, операторы, ведущие, дворники, рабочие, примадонны, авторы, комментаторы, флористы, имитаторы, музыканты, поводыри, секретари, роботы и, даже, пара-тройка Снежных Людей и одно Лох-Несское чудовище. Ходили слухи, что по коридорам бродит загадочное Мокеле-Мбеле, пожирающее подвернувшихся людей и киберуборщиков, но ни подтвердить их, ни опровергнуть никто пока не мог. Информационные джунгли еще ждали своих Хейердалов и Тян-Шанских. Здесь можно было прожить всю жизнь и ни в чем не нуждаться.

Здание проектировалось компьютерами в которых явно во время расчетов произошел сбой программы, вовремя не устраненный программистами, из-за чего его внутренняя планировка не подчинялась евклидовой геометрии. Больше всего это напоминало внутренности четырехмерного фрактала в который, по какой-то даже им самим непонятной прихоти, заползли трехмерные блохи и стали в полном отупении прыгать по извивам гиперкубов, гипершаров и гиперцилиндров, пытаясь нащупать в этом стройном хаосе свою плоскую закономерность. Здание не знал никто. Некоторые его этажи до сих пор пустовали, так как входа туда еще не нашли или их просто не замечали, а о заблудившихся в лабиринте коридоров и толпах абсолютно чужих людей передавались из поколения в поколение страшные легенды. Это была вполне осязаемая модель Вселенной непостижимо-равнодушная и халтурно сделанная человеческими руками.

Щелкая пальцами, Кирилл нетерпеливо оглядывался, выискивая свободного Поводыря. Наконец на его зов откликнулись — мальчик лет десяти с бритой головой и зататуированными щеками. Он доверительно взял Кирилла профессионально крепкой хваткой за левую ладонь и для пущей гарантии защелкнул на его запястье металлический наручник, намертво прикованный длинной цепочкой к его широкому поясу, начиненному электроникой. В толчее народа в противном случае легко было потерять друг друга из вида, а за это на Поводыря возлагался солидный штраф.

Поводыри были еще одной легендой Здания. Они здесь образовывали довольно замкнутую касту и мало кто мог сказать о них что-то достоверное, как и о Здании. Говорили, что живут они здесь же, на Пустующих Этажах, где у них чуть ли не свой город или государство. Говорили, что отбирают (или похищают?) в Поводыри только мальчиков и странными упражнениями развивают у них феноменальную память. Говорили, что мало кто из них доживает до совершеннолетия — толи это действительно была очень рисковая профессия, толи ребята баловались сатанизмом и просто-напросто съедали переростков. Они были аборигенами этого мира и Кирилла мало занимали, собственно как и любое транспортное средство.