Тигр на завтрак - [5]

Не успел я сообразить, что полет завершается, как самолет начал описывать круги и моему взору открылась во всем своем фантастическом блеске долина Катманду — пологая местность протяженностью около 24 км и шириной примерно 13 км. На склонах долины в виде террас располагались бледно- и темно-зеленые рисовые поля, линии которых напоминали извивающиеся горизонтали контурных карт.

Казалось, что на смену фантастическому ландшафту экзотического Востока вновь пришел ландшафт нормальных и, в своем роде, западных пропорций. Тут и там между рисовыми полями, подобно квадратным баржам, окруженным водой, виднелись коробчатые домики с покатыми черепичными крышами. Затем появились деревни и города. Всего в этой удивительной долине, помимо столицы, имеется девять городов, которые вместе с деревнями когда-то образовали королевство ньюарских[3] феодалов и художников, позднее завоеванное королями гуркхов, чей потомок король Махендра[4] ныне управляет Непалом.

В центре долины располагается Катманду, окруженный девятью городами с общим числом городского населения около 0,5 млн. человек. Это самая богатая и самая широкая долина страны. Здесь свыше двух тысяч лет процветали одаренные удивительным художественным талантом ньюары — мастера резьбы по дереву, ювелиры и архитекторы.

Вскоре мне предстояло узнать, что в настоящее время вся долина изобилует шедеврами архитектурного и художественного творчества, начиная от прямоугольных кирпичных домиков крестьян и заканчивая самыми впечатляющими из двухтысячелетних пагод, чьи позолоченные кровли поднимаются над аккуратными рядами домиков. Каждый дом, каждый храм, каждая святыня украшены тщательной резьбой по дереву с изображением богов и богинь или животных, как реальных, так и фантастических. Резные работы по темному дереву выделяются на фоне бледно-розовых кирпичей. Не менее поразительны вырезанные из дерева эротические сцены, украшающие многие храмы. Примечательно, что в этих сценах над похотью доминирует остроумие, хотя назойливому западному наблюдателю с ханжеским викторианским складом ума эти реалистические сценки могут показаться чистой порнографией.

Каждая дверная ручка, окно, замóк, деталь в Катманду является произведением искусства, как и сотни тысяч каменных Будд, индуистских богов и святынь с фаллическими узорами, которые изобилуют у дорог, а подчас и в центре дороги, у каждого колодца и моста, запечатлены в каждом доме и десятками встречаются во дворцах и на прилегающих к ним территориях.

Такое изобилие произведений искусства служит напоминанием о том, что большая часть медных и серебряных предметов материальной культуры Тибета, а также крупных скульптур осталась от ньюаров, живших большими землячествами в Лхасе и многих городах древнего Китая и даже Индии.

Через посредство буддизма непальская архитектура оказала влияние на Китай, Индокитай, Японию и Бирму. Помимо этого, в Азии нет ни одной страны, которая не ощутила влияния Непала и в других областях искусства.

После того, как наш Дакота осуществил ряд акробатических пируэтов, из-за которых я был весь в поту, мы приземлились. Я не мог поверить, что нахожусь в этом легендарном, неведомом и таинственном королевстве.

Однако мое возбуждение омрачалось озабоченностью, ибо, имея одну единственную рекомендацию, я возлагал все свои надежды лишь на одного человека, от которого целиком зависел успех моего проекта. И теперь, когда меня ожидала близкая встреча с ним, я был убежден, что вся моя затея была ошибкой. Несмотря на то, что Бориса мне описали, как занимательного и обаятельного человека, я не мог поверить, что он приложит все усилия для того, чтобы совершить пусть даже небольшое чудо ради какого-то чужеземца. Казалось, что изолированная от мира долина Катманду больше подходит для деятельности западного мизантропа типа Сомерсета Моэма, нежели добросердечной отзывчивой души.

В аэропорту после долгой торговли я взял напрокат небольшой потрепанный джип, оказавшийся одной из каких-то пятидесяти автомашин, крейсирующих по мощеным кирпичом улицам Катманду. Тот факт, что в Непал не вела ни одна дорога из внешнего мира, вызывал необходимость переносить машины в страну на плечах людей, причем в не разобранном виде. Для этого их привязывали к большим бамбуковым платформам, которые тащили на плечах пятьдесят носильщиков, карабкавшихся по крутым склонам. Обряженный в потрепанные белые галифе, мой водитель обращался с джипом, как с гужевым тяглом, покрикивая на него каждый раз, когда переключал рычаг скорости.

Мы успели переехать полдюжины собак и заставили окаменеть не одного непальского крестьянина на обочине, когда наш джип, наконец, подъехал к импозантным воротам в большой кирпичной стене, которая внезапно выросла перед нами рядом с пыльной дорогой. Вдоль дороги неровными рядами рысцой бежали носильщики и сотни миниатюрных непальских женщин, плотно обернутых по талии в длинные розовые, красные и черные юбки. У входа стояли два сонных стража, одетых в белое. Проехав через портал, джип повернул на просторный двор, в котором находился, по моему разумению, какой-то гигантский королевский дворец или административное здание. Я решил, что мы проедем через двор и проследуем дальше по своему маршруту, но был в шоке, когда мой водитель, махнув рукой на просторный дворец, возвышавшийся над пышным оазисом зеленых лужаек, объявил: отель Ройэл.