Тибетское искусство жизни - [2]

Вершина холма стала единственной вершиной в мире.

Темнота под нами была глубоким морем энергии.

Энергия едина для всего, что живет и чувствует.

Мой разум погрузился в это темное море, рожденное словами священного песнопения.

Словами времен древнего Тибета — словами силы  и благословения, возрождения и созидания.

Словами, освобождающими разум.

Словами, уничтожающими невежество и изгоняющими страх.

Словами исцеления для каждого живого существа, которое слышит их.

Той ночью я услышал песню Земли и элементов. В ней говорилось о том, из чего мы созданы, откуда пришли и куда уйдем. О том, что представляют собой различные вещи. Это была песня мудрости, той мудрости, что лежит в основе человечества.

Все живые существа могут внятно слышать эту мудрость. Они знают песню, которую мой учитель пел той ночью. Знают потому, что сами и есть слова и мудрость. Мы тоже знаем эту песню. Потому, что мы и есть слова. Мы и есть мудрость.

Той ночью я начал понимать и ощущать мудрость,, целительные свойства и силу священного песнопения, посвященного бесконечному состраданию и мудрости; Согласно древнему тибетскому верованию его впервые пропели самые первые, неземные обитатели Тибета, известные как тхеуранги, которые существовали задолго до появления человеческих существ.

Священная песня стала значительным шагом в моей подготовке как врача тибетской медицины дур-бон. Спустя двадцать три года духовные и медицинские знания слились наконец в единое целое. Исполняя эту песню, мой учитель заряжался духовной силой. А исходившая от него энергия передавалась мне.и вселялась в мою душу, разум и тело. Начали исчезать комплексы неполноценности, предрассудки и преграды.

Рокот бубна проник в каждую клеточку моего тела, расширяя внутреннее пространство для сознания и роста моей человеческой природы, создавая духовные связи со всем, что я узнал от учителя с младенческих лет.

Этому году предстояло стать последним в жизни моего учителя. Он преподал мне множество важных уроков. Помню, как мы впервые встретились в Новой Зеландии в 1959 году. Я играл на пляже Рона-бэй неподалеку от Веллингтона. Мне было тогда четыре года, и родители привезли меня к морю.

Прилив медленно отступал, длинные волны лениво перекатывались по серо-коричневому песку. Люди уже бродили по мелководью, собирая моллюсков, чтобы приготовить ужин. Чайки кружились и парили на ветру, а я брел вдоль пляжа в направлении облупившегося, потрепанного водой и ветрами пирса.

В течение всего дня у меня было ощущение, что должно произойти нечто важное, о чем я вроде бы уже знал, но не мог выразить словами. Родители окликнули меня и позвали домой. Но я чувствовал, что пока нс могу уйти.

— Я должен остаться здесь.

— Иди сюда, нам пора.

— Нет, мне нужно остаться.

— Зачем?

Я не знал, что сказать. Слова и мысли смешались. И все же я повернулся и пошел к родителям. А затем, когда мы поднялись с пляжа на гравиевую дорогу, я увидел учителя. Он стоял там и ждал. В небе появилась радуга, и он засмеялся.

Юргьен представился моим родителям. Он рассказал, что занимается традиционной тибетской медициной, в которой наряду с другими средствами использовалась астрологическая система. Он вычислил, что я мог бы стать возможным кандидатом на получение знаний в области традиционной тибетской медицины.

Поначалу это не вдохновило моих родителей. Но, поближе познакомившись с Юргьеном, они поняли, что он не пытается вытянуть у них деньги, и их мнение изменилось. Родители начали понимать, как это для меня важно, и позволили мне пройти первую стадию, состоявшую из ряда тестов, которые помогли определить, насколько благоприятен мой астрологический прогноз.

Родители знали о тибетской традиции реинкарнации духовных наставников, согласно которой душа учителя переселялась в его ученика, однако Юргьен пояснил, что рассматривает меня не как объект реинкарнации, а как личность, у которой при определенной тренировке появится потенциал для развития редких и специфических способностей, связанных с медициной, целительством и духовностью в традиции бон. Но лично у меня не было оснований считать себя идеальной или какой- то особой личностью.

Мой учитель

Юргьен Нам Чак был хорошо известен как бон-нгагпа, то есть муж, обладавший высокими духовными достоинствами. Традиция нгагпа встречается в большинстве различных тибетских учений начиная с .четырех буддийских школ мудрости и заканчивая традициями бон. Нгагпа всегда можно узнать по длинным, нестриженым волосам, стянутым в пучок либо заплетенным в косички.

Нгагпа считались духовными гениями Тибета, необузданными, непредсказуемыми и невероятными. Таким был и мой учитель. Это означало, что по мере взросления мне приходилось становиться все более наблюдательным и сведущим, чтобы не поддаваться на розыгрыши, избегать ловушек и легких провокаций, чреватых увечьями, которые искусно вплетались в долгие часы строгих занятий и тяжелой работы.

Традиционно нгагпа заботились о своих сообществах, выполняя ритуалы, которыми сопровождались рождение ребенка, свадьбы, похороны и гадания. Они выполняли и множество других ритуалов, простых и сложных, для защиты общины и ее блага. Все нгагпа наделены властью повелевать силами природы. Под их эгидой, например, находятся погода и урожай, а также отправление правосудия и иногда — военные действия. Некоторые из. них специалисты в области боевых искусств, другие — опытные врачи, а третьи — великие духовные наставники. Юргьен был одним из немногих, кто развил в себе все эти качества.