Тибериумные войны - [10]

Перед тем как направить его в эту комнату, штаб-сержант велел ему оставить вещевой мешок, который отвезут в казарму, пока Вега будет разговаривать с заместителем командира дивизии.

— За что ты тут?

Вега повернулся и увидел невысокого коренастого парня. Волосы его были подстрижены по последней моде: густые у висков, едва ли не полностью выбритые на макушке и затылке. Кожа кофейного цвета, глаза почти черные.

— Не понял?

— Я спросил, за что ты тут? Я вот за нападение. Думаю, лучше здесь, чем париться на нарах, да?

Как только он сказал «париться на нарах», Вега понял, что этот парень вступил в ряды объединенных миротворцев Всемирной оборонной инициативы, чтобы не сидеть в тюрьме. Отец говорил ему, что из-за сокращения набора после окончания ВТВ[4] ВОИ все чаще предлагает людям, совершившим преступления, службу в армии.

— Ни за что, — ответил Вега. — Я доброволец.

Темные глаза парня сузились:

— Браток, ты чего меня паришь? Кто сам захочет заниматься этой фигней?

— Наверное, это у меня наследственное. — Вега пожал плечами. — Видишь ли, мой отец…

— Смирно! — скомандовал сержант.

Все поднялись и почти одновременно стали по стойке «смирно», даже парень позади Веги. В комнату вошел белый мужчина средних лет. На нем были такая же черная футболка, как на всех солдатах, и шляпа с дубовым листом майора[5] спереди. Его нос казался чуть крупнее обычного, а в темных усах пробивалась седина.

— Отставить. — В его речи чувствовался рубленый британский акцент.

Все сели. Вега сидел, выпрямив спину. Большинство в комнате тоже. Рикардо не оборачивался и не видел позы парня, обвиненного в нападении, но готов был поспорить, что тот сидит согнувшись.

Майор вышел к трибуне в передней части комнаты.

— Я майор Гастингс, заместитель командира Двадцать второй дивизии пехоты ОМВОИ. — Вега заметил, что Гастингс произнес эту аббревиатуру как пять букв. Отец Вега обычно произносил ее слитно. — Я буду краток, потому что, по правде говоря, у меня есть дела поважнее, чем болтать тут с вами. Во-первых, тем, кто поступил на службу, думая, что, раз мы официально не воюем с Нод или с кем-нибудь еще, здесь будет тепленькое местечко, я предлагаю вернуться туда, откуда вы пришли. Двадцать вторая дивизия относится к числу элитных, и тот, кто расслабится, долго здесь не продержится. Меня не волнует, убьют вас или нет, хотя бумажная работа доставит мне мало радости. Однако из-за вас могут погибнуть талантливые ребята, а я предпочитаю этого избежать.

Затем Гастингс начал ходить по комнате, по очереди заглядывая в глаза каждому солдату.

— Во-вторых, вы должны понимать, что буква «М» в ОМВОИ означает «миротворцы». Таким образом, вы здесь для того, чтобы поддерживать мир. Мы защитники мира на нашей планете, и именно ей мы служим, а не ВОИ, хотя эта организация и выполняет руководящую функцию.

Вега удивился. Он и не подозревал о существовании такого различия и был озадачен тем, что о нем заговорил майор, заместитель командира элитной дивизии.

— В-третьих, у нас, миротворцев, командование по цепочке. Если у вас проблема, обсудите ее со своим сержантом, затем с командиром роты, потом с командиром батальона и, наконец, со мной.

Кто-то пробормотал:

— А затем с Богом, да?

— Вообще-то со строевым командиром Макнилом. Он командует Двадцать второй дивизией, и это означает, что вся ответственность лежит на нем. Я же просто обладаю властью и обычно применяю ее по отношению к солдатам, которые меня прерывают.

Вега услышал, как кто-то сглотнул. Звук донесся оттуда же, откуда и комментарий о Боге, но Вега не решился нарушить дисциплину и посмотреть.

— А если у вас проблема, которую следует изложить Богу, предлагаю вам отправляться прямо к нему, поскольку никто из нас, вероятно, не сможет вам помочь. — После этих слов Гастингс вернулся за трибуну и прикоснулся к ней. Над трибуной появилась голограмма со списком имен. С места, где сидел Вега, они выглядели написанными наоборот. — А теперь последняя проверка, нужно убедиться, что здесь нет лишних и отсутствующих. Подайте какой-нибудь знак, когда я назову ваше имя. Абернати Лисхай.

— Здесь.

— Поступаете в распоряжение лейтенанта Лемиша из второй роты. Аковон Марио.

Звучали имена. Солдаты откликались, и Гастингс говорил каждому, в распоряжение какого лейтенанта (произносил он «леттенант») он поступает, затем прикасался к этому имени на голограмме, и оно исчезало из списка. Наконец осталось лишь два имени.

— Вега Рикардо.

— Здесь, сэр.

— Вы поступаете в распоряжение лейтенанта Опал из седьмой роты, но задержитесь на минутку, когда мы закончим, хорошо?

— Есть, сэр!

Вега точно не знал, в чем дело, но догадывался: наверное, это связано с отцом. Всегда одно и то же. Он был сыном героя войны, и это давало ему определенные преимущества. Но и сильно мешало. Обычно офицеры любили вести разговор в стиле: «Я служил с твоим отцом, и тебе нужно многому научиться, чтобы стать таким, как он» или «Я служил с твоим отцом, поэтому если тебе вдруг что понадобится»… Он предпочитал второе — всегда приятно, когда старшие офицеры хотят тебе помочь, — но хотел бы не слышать ни того, ни другого и просто выполнять солдатский долг. Он желал быть рядовым Рикардо Вегой, а не сыном Хавьера Веги.