The Y-files - [7]

— Привет, — хрипло выдохнул Абдурахман. — Будем знакомы. Врата-в-никуда.

— Сивая Кобыла, ассистент шамана, — представился индеец.

«Врата» улыбнулся.

— Видимо, часто кушаешь галлюциногены, — пробормотал он.

— А откуда вы знаете? — спросил индеец.

— Ну, во-первых, любой ассистент шамана начинает обучение с галлюциногенов, — улыбнулся Абдурахман. — А во-вторых, у тебя такое имя не случайно. Ибо «Бред Сивой Кобылы» — это, практически, слоган всего нашего брэнда.

— Вот вечно вы все так, — обиделся Сивая Кобыла. — Одни смеются, что я — Кобыла, другие — что Сивая. А вы насчет грибов…

— Не волнуйся, то, что над тобой смеются — это признак того, что тобой восхищаются, — снова улыбнулся «Врата». — Потому что каждому ученику очень трудно подобрать имя, реально наделенное Силой. А твое имя действительно наделено Силой. То есть тебе, типа, предстоят великие свершения, друг мой Сивая Кобыла.

— Э-э-э… ну, спасибо, — смутился индеец.

— Ну ладно, так где все? — спросил Эль-Абдурахман. — Я-то думал, что опоздал, а на самом деле, оказывается, пришел раньше всех.

— Преимущества Дня-Вне-Времени, — донесся голос с другой стороны тропы.

Сивой Кобыле сперва показалось, что на тропе возник второй костер в человеческий рост. Но уже через секунду обман зрения превратился в высокого человека в золотом плаще и золотыми волосами. Большие черные глаза с усмешкой сверлили пространство.

— Экспериментируешь с внешностью, Альф? — спросил Абдурахман. — Между прочим, тебе идет высокий рост.

— Правда? — Альф был польщен. — Да, я всегда хотел стать повыше. Думаю, в этой жизни мы с Эльдорадо сравняемся.

— Ну, не суди поспешно, — усмешка раздалась прямо из костра.

И в тот же момент пламя взвилось к небу, превратившись в человека в костюме Зорро, сошедшего по огненным ступеням костра на землю.

— Замечательно! — воскликнул Альф. — Клевый трюк с приходом и уходом. Где научился?

— Перечитал недавно последнюю часть «Хроник Эмбера» Желязного, — улыбнулся Эльдорадо. — Если очень внимательно вчитаться, там проступают новые смыслы. Ну и подобные штучки.

— Да, старина Роджер под конец жизни углубился в такие дебри осознания, куда даже я не суюсь, — вздохнул Эль-Абдурахман. — Конечно, его можно с этим поздравить, но ведь… последствия могут быть непредсказуемыми. Это ж вам не Кастанедовское «Великолепие» и пустыня с холмами.

Эльдорадо при этих словах слегка помрачнел.

— Ну, как оно? — спросил Альф, заметив эту гримасу друга.

— Немного лучше, чем раньше, — вздохнул Эльдорадо, усевшись на свободное бревно у костра. — За шесть месяцев удалось добиться внушительных результатов. Но… Я ведь вообще не хотел участвовать во всем этом. Поэтому уже тот факт, что меня втянули в эту битву, я склонен рассматривать, как свое поражение.

— Делов-то! — усмехнулся Альф, садясь рядом с ним. — Просто выиграй битву — и все!

— Я старею, — вздохнул Эльдорадо. — И уже не уверен, что мне хватит сил. Только подумай — после всего того, что мы с тобой сделали, после всего, через что мы прошли… И до сих пор наши враги не просто живы, но живут припеваючи, торжествуют, можно сказать. Такое ощущение, что все это было зря. Кажется, можно было сдаться и двадцать лет назад, и сто лет назад, и три тысячи лет назад — и ничего бы не изменилось.

— Эль, ты ж не хуже меня знаешь, что победа одной группировки невозможна, — сказал Абдурахман. — Ибо по правилам Игры во Вселенной должно господствовать динамическое равновесие Добра и Зла.

— Тьфу, — Эльдорадо плюнул в костер, отчего пламя слегка позеленело. — А на кой тогда мы тут корячимся?

— Надеюсь, ты не будешь отрицать, что стал мудрее? — спросил Альф.

— Ну, стал, — вздохнул Эльдорадо. — А кой мне мудрость, когда я хотел счастья?

— А я в прошлой жизни хотел стать героем, — вздохнул Альф.

— Ты и был героем, Альф, — Эльдорадо похлопал друга по плечу. — Настоящим героем. Ты изменил мир к лучшему.

— Теперь я уже в этом не уверен, — вздохнул Альф.

— Все расстраиваешься из-за той истории с Мерилин Монро? — спросил Эльдорадо.

— Есть такое, — по лицу Альфа пробежала горькая усмешка. — У той истории должен был быть другой конец. Но я сорвался на ревности. В итоге умерла Мерилин, умер Кеннеди. Их убила моя ревность. А затем я впал в депрессию, и — Вьетнам.

— И огромное количество голливудских боевиков, где неизменно побеждало добро, — улыбнулся Эльдорадо.

— Честно сказать, противно смотреть, во что после моей смерти превратили Голливуд, — вздохнул Альф. — Нет, Мак, конечно, производит прекрасный продукт. Но нам так испортили репутацию. Черный пиар, блин.

— Кто бы мог подумать, что боги стали заниматься пиаром, — рассмеялся Абдурахман.

— Так мы всю жизнь на этой планете только им и занимались, — вздохнул Эльдорадо.

— Это верно, — кивнул Альф. — И всегда проигрывали. Правда, было одно исключение… карты.

— Карты, — усмехнулся Эльдорадо. — Идея была безупречная, хоть и не мы придумали. Какая потрясающая концепция — нести сакральные знания через человеческие пороки.

— В Голливуде я хотел сделать то же самое, — вздохнул Альф. — Сыграть на человеческих пороках, чтобы принести человечеству Знание и Силу. Но… развелось слишком много «добродетельных ангелов», вещающих, что Голливуд играет на человеческих пороках. Ох…