The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире - [8]

В этот мир и пришел Шокли – человек, который считался непригодным для должности руководителя даже в Мюррэй Хилл (Нью-Джерси), где расположена Bell Laboratory. И молодые люди, которых он нанял (большинство из них переехало в Калифорнию с семьей), должны были только осмотреться и понять, что они сделали неправильный выбор. Шокли был бы ужасным боссом и на северо-западе, но на полуострове Сан-Франциско, в сравнении с тем, что происходило вокруг него, он был бы воплощением плохого начальника. И в подтверждение того, как мало общего у него было с просвещенными бизнес-руководителями вокруг него, он даже отказался от Стэнфордского индустриального парка в пользу небольшого шлакобетонного здания между железной дорогой и торговым центром в ложе Долины. Если HP и его конкуренты тянулись к звездам, то маленький неряшливый фасад здания Шокли предполагался для возни в грязи.

Тем не менее потребовалось некоторое время, чтобы недовольство и раздражение новых работников достигли точки кипения. Шокли (к беспокойству Бардина и Бреттейна) разделил с ними Нобелевскую премию за транзистор. Он отпраздновал это завтраком в 9 утра с шампанским в Dinah’s Shack, популярном местном ресторане. Оглядываясь назад, это был не только торжественный момент в жизни Билла Шокли, но также и торжество Shockley Labs. Его новые работники были взволнованы – большинство мечтало работать с ученым мирового уровня, и вот теперь они были рядом с таким великим человеком.

К несчастью, их восторг продлился недолго, а воспоминания об этом моменте быстро ушли на задний план благодаря ежедневной работе с Шокли. Быстро стало очевидным, что их босс не много знал о том, как вести бизнес, и еще меньше о том, как мотивировать своих работников. Напротив, он казался неспособным определить бизнес-модель или реалистичную товарную политику. Что касается его подчиненных, он воспринимал их – даже Боба Нойса, ставшего его любимцем, – как дураков и, что еще хуже, потенциальных предателей. Новые идеи, которые приходили от его подчиненных, Шокли либо отвергал, либо показывал посторонним для того, чтобы узнать их мнение, так как сам был неспособен оценить их. Он требовал от своих работников прохождения тестов на детекторе лжи. И он даже предполагал, что его работники пытаются ему тайно навредить.

Это переполнило чашу терпения тех восьми талантливых молодых людей, которые были первыми работниками Шокли. Они знали, что здесь, в Долине Санта-Клара, некоторые из их соседей начали вести большой бизнес с работы в гараже. Они понимали, что в двух шагах от Shockley Labs существуют компании, в которых работники счастливы, стремятся на свои рабочие места – места, в которых их боссы действительно доверяют им принятие решений. И они хотели быть этими предпринимателями и работать в подобных местах – даже если им пришлось бы создавать их самостоятельно.

Как это часто случается с параноиками, худшие страхи Шокли стали пророчествами. Теперь эти работники действительно стали строить заговоры против него – или, точнее, заговоры с целью побега.

Вспоминая Джея Ласта, одного из восьми: «Как-то вечером мы встретились в доме Вика Гринича (другого члена Вероломной Восьмерки), чтобы поговорить о следующем шаге. Все мы были в унынии, сидя в этой темной комнате. Мы легко могли получить работу, но нам нравилось работать вместе. Тем вечером мы приняли решение найти способ работать группой. Но мы спрашивали себя: “Как мы найдем компанию, которая наймет восемь человек?”».[2]

Это было в марте 1957 года. Прошло шесть месяцев, и, как сказала бы Муза Истории, неизбежно наступило судьбоносное утро сентября. Когда машина с четырьмя из них направилась в Лос-Альтос, к дому Боба Нойса, они боялись, что Боб не решится, а их «восстание» не выживет без него. Но Боб присоединился к ним, что Шокли воспримет как самое большое предательство. В тот день Вероломная Восьмерка известила Шокли о своем решении, вышла из лаборатории и – вошла в историю.

Глава 2. Великая компания, которой не было

Наименее известная часть истории про Вероломную Восьмерку – это их невероятная адаптивность. Они были молоды; они были умны; они вышли из кошмара… и ничто не могло их остановить.

Самым удивительным в создании компании было то, как быстро и легко Восьмерка распределила обязанности, наиболее подходящие к способностям каждого. Боб Нойс и Джей Ласт занялись фотолитографией, базовым шагом в создании транзисторов. Гордон Мур и Джин Хоурни, двое из лучших молодых физиков твердого тела в стране, объединились для улучшения диффузии – процесса, в котором примесь газа превращала кремний в полупроводник. Шелдон Робертс выращивал кремниевые кристаллы. Виктор Гринич, при помощи первого нанятого работника компании Мюррея Сигела, определил спецификации первого продукта компании: двухдиффузионного транзистора 2N696 – проекта, который начал свое существование в Shockley Transistor, но продолжил разрабатываться здесь.

Скорость, с которой эта молодая команда (самому старшему было всего 29) самоорганизовалась и приступила к работе – двигаясь гораздо быстрее, чем когда-либо с Шокли, – предполагала, что теперь в силу вступил настоящий лидер. Это был первый проблеск харизмы и управленческого таланта Роберта Нойса.