The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире - [19]

Компания вскоре объявила, что ищет нового руководителя. Нойс – и чуть ли не все остальные, связанные с индустрией производства чипов, – решил, что эту работу предложат ему. Однако Fairchild не обратила на Нойса никакого внимания, решив, что он недостаточно опытен. Это будет третьим глупым решением старого корпоративного мира в отношении нового мира технологий. С этого момента балом будут править молодые – сначала в Кремниевой долине, а затем всей мировой экономикой.

Гордон Мур в своей дипломатичной манере впоследствии скажет интервьюеру, что «Боб был сильно раздражен из-за решения руководства». Это, скорее всего, недостаточно описывает ярость Нойса. Он спас корпорацию от медленного забвения, обогатил ее, передал ей контроль над самой популярной индустрией в мире… а в ответ ему сказали, что мальчику нужно подрасти.

Снова, как и месяц назад, Нойс пришел в лабораторию Гордона Мура и задал тот же самый вопрос. На этот раз Гордон знал, что Боб был предельно серьезен. Нойс уже поговорил с Артом Роком – теперь выдающимся венчурным капиталистом с семейным фондом Рокфеллеров, Venrock. Когда Нойс сказал своему старому другу, что покидает Fairchild, Арт поразил его, сказав: «Самое время!» Но затем он сказал Нойсу, что, если тот сможет уговорить Мура также покинуть компанию и если оба смогут направить часть личных денег на то, чтобы показать свое стремление, Рок найдет для них финансы, необходимые для создания компании.

На этот раз, когда Боб предложил Гордону уйти вместе с ним и начать собственный бизнес, Мур согласился.

Теперь Нойс был готов. Он полетел в Нью-Йорк и подал заявление об отставке прямо самому Шерману Фэйрчайлду. Шерман, уничтоженный – подобно Шокли, – стал смотреть на Боба как на своего золотого ребенка, уговаривая Нойса остаться еще ненадолго и позволить Шерману найти для него замену.

Нойс согласился. Он немедленно порекомендовал нового главу Fairchild Semiconductor, которым мог бы стать доктор Лес Хоган из Motorola. Фэйрчайлд быстро направил члена правления Уолтера Берка в Финикс, чтобы сделать тому предложение.

Хоган рассматривал предложение скорее из любопытства, чем из интереса. С чего бы ему покидать Motorola в момент ее максимального расцвета и заниматься проблемной компанией, переполненной звездами науки, многие из которых уже из нее уходили? Он дал отказ на предложение Берка.

Далее. Он позвонил Шерману Фэйрчайлду, поблагодарил за предложение, но – отказался. И тут пришел единственный человек во всей индустрии, которого Хоган воспринимал как себе равного: Боб Нойс. Хоган вспоминал, как он был изумлен: каждый знал, что Fairchild Semiconductor – это создание Нойса; с чего бы ему уходить?

«Я сказал: «Ты сошел с ума, ты должен быть президентом этой компании». А Боб ответил: «Я ухожу. Я хочу начать вести другую компанию». Я спросил: «Почему? То, что ты делал, у тебя здорово получалось, у тебя есть некоторые проблемы, но ты можешь их поправить». Но Нойс был непреклонен».

В конце концов Шерман Фэйрчайлд нашел одну причину, по которой Лес Хоган переберется в Fairchild: деньги. Куча денег. Так много денег (120 000 долларов в год, десять тысяч акций Fairchild и 5 000 000 долларов в заем на покупку еще 90 000 акций – все в долларах 1968 года), что это стало стандартной единицей измерения денег в сфере высоких технологий того времени: другие руководители получали оплату в долях Хоганов. Хоган даже запросил – и получил – то, что казалось невероятным: переезд руководства Fairchild в Маунтин-Вью.

И все же, как потом скажет Хоган: «Я бы не ушел, если бы Боб Нойс не убедил меня. Я сильно уважал Боба Нойса, и он был великим торговцем».[26]

В своем заявлении об уходе для руководства Fairchild Нойс разоткровенничался: «Причина, по которой я ухожу, более проста. По мере того как Fairchild разрасталась все больше и больше, мне нравилась моя ежедневная работа все меньше и меньше… Возможно, это только из-за того, что я рос в маленьком городке, наслаждаясь личными отношениями маленького городка. Теперь у нас людей вдвое больше, чем все население моего родного города. Чем больше я вспоминал ранние дни Fairchild Semiconductor, тем больше желал этого – меньше административной работы и больше личной творческой – в работе над созданием нового продукта, новой технологии, новой организации…

Мои планы неопределенны, но после отпуска я хочу присоединиться к небольшой компании в области высоких технологий и, таким образом, приблизиться к продвинутым технологиям снова, если я не отсутствовал слишком долго. Ограниченные ресурсы маленькой компании станут проблемой, но у меня нет идей с большим размахом. Я не хочу присоединяться к компании, которая просто производит полупроводники. Я бы скорее попытался найти какую-то маленькую фирму, желающую развивать какие-то новые продукты или технологию, которую еще никто не создавал. Чтобы она была независимой (и небольшой), я, возможно, попытаюсь сам создать новую компанию – после отпуска».

Это был конец легенды Fairchild Semiconductor, Величайшей Компании, Которой Никогда Не Было. Более сотни компаний, отделившихся от головной фирмы, заполнят Долину огнем предпринимательства и конкурентным духом – и сделают этот регион родиной Цифровой Эпохи, величайшей частью которой впоследствии станут. И все же, несмотря на весь этот последующий успех, стареющие сотрудники Fairchild всегда будут с сожалением думать: а что бы было, если бы старой Fairchild удалось остаться вместе? Местный журналист написал несколько лет спустя: