Тэзе. Земля доверия и надежды - [6]

Вот почему, когда мне говорят, что у молодых нет чувства греха, я отвечаю, что это неправда, что они сыты по горло всеми этими разговорами о плотском грехе. Язык разрешений и запретов тут не годится. Скорее нужно говорить о смысле, нужно говорить о позитивном. Когда задан смысл, когда есть позитивное — можно помочь другим понемногу менять свою жизнь. Но не тогда, когда создают впечатление, что христианство — это закон и нравоучения. Христианство — не морализирование: это порыв, это огонь! Как пишет Пастернак в своем романе: именно тут жизнь достигает «своей самой горячей степени интенсивности».

Надо действительно знать, как поддержать молодых людей и в их бедности, и в их порыве, в их жажде сострадания, в их отвращении к загрязнению среды и к вопиющему неравенству Востока и Запада, Севера и Юга, в их стремлении ко вселенскости. И тогда понемногу можно им рассказать о тайне Христа и о тайне Святого Духа как о силе жизни, творения и любви, преображающей состояние греха, утешающей в тревоге и печали.

Христианин — это человек, который живет в радости о том, что любовь сильнее смерти, что мы уже не заперты в темнице пространства и времени, запечатанной смертью! Смерти больше нет! Всегда есть путь, быть может, трудный, иногда полный боли, но всегда ведущий к Воскресению. В Тэзе молодежь открывает для себя живое христианство.

2 Притча Тэзе Сопричастность

Если бы мне нужно было поместить братьев Тэзе среди огромной семьи тех, кто живет в общине, начиная от первых веков христианства, я бы сказал, что их место — как среди хранителей традиции, так и среди создателей нового.

Развитие общинной жизни связано с именем Василия Великого, жившего в Малой Азии в IV веке. В то время произошло обращение империи в христианство, и Церковь разделилась надвое: с одной стороны, это были монахи, жившие уединенно в поисках мистического опыта, с другой — массы людей, которые стали христианами из конформизма. Василий Великий хотел создать для их соединения общины, которые бы жили по Евангелию в братской любви, подобно раннехристианским приходам. Отсюда рождается общинная жизнь, и Тэзе стоит в ряду этих общин.

Жизнь общины — это всегда в той или иной степени жизнь гостеприимства. Новизна гостеприимства Тэзе в том, что здесь принимают огромное количество людей — в соответствии с нуждами времени. А история быстро меняется. Три основные темы Тэзе, связанные между со бой, — это примирение христиан, евангелизация (так как сегодняшняя молодежь порой не знает ничего о тайне веры) и творческое христианство.

Конечно, и другие монашеские общины принимают паломников, но они не объединяют монахов из разных христианских конфессий, трагически разделенных в истории, тогда как община Тэзе состоит из христиан разных традиций, а это нечто новое и очень важное.

На христианском Востоке тоже встречаются разноязычные монастыри, возрождающие великие традиции молитвы сердца, Иисусовой молитвы; но такая община в современной Франции — это нечто совершенно новое.

Тэзе — это преемственность и новизна, что само по себе уже традиционно: ведь традиция это жизнь Духа Святого в Церкви, Дух Святой есть и память Церкви, и критический дух в Церкви, и также — эсхатологическое напряжение и постоянная новизна.

Отшельники, открытые миру

Традиционно монахи были закваской Церкви и общества. В истории есть две концепции монашества. Есть концепция монашества, растущего в сердце общества. Даже отшельник, живущий в пустыне, в какой–то момент может стать духовным отцом, и люди стекаются к нему. Таков Антоний Великий или столпники, которые поднимались на высокие колонны в Сирии, чтобы их оставили в покое, но в нужный момент понимали, что пришло время спуститься со столпа к людям, чтобы их выслушать. И есть иная концепция монашества: ностальгия по созданию совершенного града, града чистых, абсолютно отделенных от жизни Церкви и общества. Но такое монашество «в закрытом сосуде», как и мечты об идеальном обществе, уста рело.

Более, чем когда–либо, монашество — необходимая закваска. Например, в Румынии, которая сохранила веру в самый тяжкий период, лишь несколько монастырей и немногие верующие принимали людей. Они не сидели взаперти — и потому многие сохранили живую веру.

То, что происходит в Тэзе, очень хорошо объясняют слова монаха IV века Евагрия Понтийского: «Монах отделен ото всех и соединен со всеми». «Отделен ото всех», поскольку у братьев есть моменты уединения, удаления, безмолвия и внутренней молитвы; «соединен со всеми» через молитвы о мире и гостеприимство, ибо служение, избранное общиной Тэзе, это и есть — принимать молодежь: ищущую, желающую, жаждущую. В общине достаточное количество братьев, так что они могут быть как бы стержнем службы. Будь тут три–четыре брата, все было бы иначе. Здесь их почти сотня — и потому они не растворяются в толпе и могут вести тысячи. Братья отвечают за группы, где изучают Библию, они исследуют отдельные тексты и делятся своим пониманием. А после вечерней молитвы братья остаются в церкви, чтобы слушать людей. Такая монашеская жизнь может кого–то удивить, но гостеприимство — традиционно, просто в Тэзе оно приспособлено к нашему времени: к нашему сегодня и нашему завтра.