Тетушка, которая не умирает - [20]

– Ты слышишь меня?

– Слышу.

– За тобой каждый день следит какой-то юноша. Не замечала?

– Нет! – сказала я, сильно удивившись. – Когда же он успевает?

– Плутовка! Не притворяйся. Кто же этот юноша, который следит за тобой, когда ты по вечерам возвращаешься из лавки? Думаешь, я не знаю?

– Я никого не видела.

– Такой красивый малый. Съешь его живьем! Проглоти целиком! Насладись вволю! На свете нет ничего, что можно назвать грехом. Безгрешность – вздор. И думать про нее забудь.

У меня глухо забилось сердце, в горле пересохло.

– Ты такая хорошенькая, а одеваешься, как старьевщица – почему? Никогда не расчесываешься, не облачаешься в изящные одежды, ты приходишь в дом, словно недобрая весть. Почему для тебя, глупая девчонка, не существует других мужчин, кроме твоего муженька?

– Потише, Пишима! Грешно даже слушать такое.

– Тоже мне образец добродетели. Сати и Савитри в одном лице. Почему ты никогда не приоденешься? Подкрась губы, глаза, сделай прическу, надень блестящее сари – и сама увидишь. А пройдешься по улице, все так и попадают.

– Как не стыдно, Пишима!

– Забудь про стыд. Он глядит на тебя голодными глазами – зачем же ты противишься, ты, мужнина жена? Или думаешь, грех существует? Грех – лишать удовольствия свою плоть.

– Ни слова больше, я ничего не желаю слышать.

Пишима расхохоталась на всю комнату. Сердце у меня застыло от ужаса.

На другой день, когда я возвращалась из лавки домой, на улицах было пустынно. В маленьких городках люди не осмеливаются выходить из дому в такой поздний час. Я глядела прямо вперед, а думала о том, что там, у меня за спиной. Может, есть кто? Может, за мной и впрямь следят?

Тут я оглянулась. И тогда-то увидела его. Высокого юношу в пижаме и панджаби. Всклокоченные волосы, бороденка. Его лицо было отчетливо видно в полоске света, исходившего из стоявшей рядом лавки. Муж мой, конечно, был красавец, но этот юноша напоминал эдакого поэтического героя. Миндалевидные наивные глаза. И такие сладкие губы. Он шел медленно, не отрывая взора от меня.

Оставшуюся часть пути до дома я одолела почти бегом – сердце у меня стучало как кузнечный молот.

– Ну что, видела его? – спросила Пишима глубокой ночью.

– Тсс, Пишима!

– Послушай, домашний мужчина – легкая пожива. Как обыкновенное платье. Ты можешь обделать его, а потом постирать и снова носить. Но такие мужчины все равно что сари из тонкого шелка. И примерять его нужно лишь изредка.

– Как тебе не совестно!

– Ты такая красавица, и что, так всю жизнь и проживешь с одним-единственным мужчиной? Ну что ты за женщина? А ведь боги с богинями и не такое себе позволяли. Почитай «Махабхарату» – сама все поймешь. Страсть, как бурная река – она все смывает на своем пути. Главное – не попасться с поличным. Тогда с тебя и взятки гладки.

У меня из глаз брызнули слезы.

На следующий день я попросила одного из служащих, чтобы он проводил меня до дома. За всю дорогу я даже ни разу не оглянулась. Так продолжалось три дня. А на четвертый день я снова возвращалась домой одна. Ходить всю дорогу с телохранителем показалось мне глупой затеей. В конце концов, не набросится же тот тип на меня? А если ему хочется за мной следить – пусть следит.

Но не успела я сделать и пару шагов, как поняла, что за мной кто-то увязался. Неужели он?

Улучив минуту, я оглянулась через плечо. Это был он. Его лицо и сейчас было освещено. Но почему у меня глухо забилось сердце?

Нет, в этот раз я не пустилась наутек. Я шла домой обычным шагом, хотя и с трепетом в сердце.

Поздно ночью дрожащий голос Пишимы произнес:

– Ну что, разве он не красавец? А я что говорила. К чему вся эта стыдливость? Впрочем, не надо спешить. Тебе нужно обольстить его. Покрути бедрами. Кокетливо улыбнись. Пусть твои глаза говорят. Глупая, ничего-то ты не умеешь. Ты и впрямь любишь своего увальня? Он же как вареное яйцо. И за что только бог тебя так наказал? Ты такая симпатичная, такая ладная, у тебя такие игривые глазки. Ну давай же, попробуй и тогда увидишь, что это такое.

– Ты когда-нибудь оставишь меня в покое, Пишима? Что я тебе такого сделала?

– Оставь свои благочестивые речи, потаскуха! Уж я повидала таких, как ты.

На седьмой день я не выдержала. Я опять возвращалась из лавки домой. И когда почувствовала, что он опять идет за мной по пятам, в голове у меня помутилось от злости. Я резко обернулась. Захваченный врасплох, он застыл на месте. Я подошла к нему, встала напротив и крикнула:

– Чего тебе надо? Что ты увязался за мной?

Он стушевался и посмотрел на меня в полном замешательстве. Потом пробормотал что-то невнятное, понурил голову и чуть ли не бегом ушел прочь.

Мне только исполнилось двадцать два года. Я была в полном цвету. Но из-за беспрестанных семейных тревог и постоянного чувства ответственности я забыла, что была молода. И ощущала себя ветхой-преветхой старухой. Я не заботилась о том, как выгляжу и во что одеваюсь. Все мои помыслы были направлены на одного-единственного человека. И вот возраст, казалось, воззвал ко мне, моя позабытая молодость как будто напомнила мне о чем-то. Я почувствовала себя красавицей и услышала, как красота спросила меня: