Тетраграмматон микрорая - [30]

Она очень хотела что-то сказать, да никак не решалась. Я пару раз намекнул, что так ей станет легче, но девушка меня будто не слышала. Пропел соловьём мобильный. Она вздрогнула, зашуршала сумочкой и стала набирать ответ.

— Пошли ко мне, а?

Она громко цыкнула на меня и отмахнулась. Сигаретный пепел попал на брюки, и она машинально его стряхнула. Если точнее, размазала.

Пришлось ждать окончания сеанса переписки.

— У тебя есть чего выпить? — Алёна покраснела. Признаюсь, такой смущённой я видел её впервые. Сколько лет друг друга знаем, чего только вместе не переживали, и тут нате вам.

— Найдётся. Кагор есть.

Вот как всплыло из памяти, а я и забыл совсем. Сколько месяцев назад покупал, так и не допил. Кстати, Маша тоже писала про кагор.

— Кагор? — Нахмурилась Алёна, — ни фига себе.

— Что?

— Ой, Тамплиер, не обращай внимания. Пойдём. Открывай давай, я тут замёрзла сидеть уже, не май месяц.

Мы вошли в сумрак пустой квартиры. Зря я выключил свет, тогда бы Алёна точно вошла, а не сидела бы не мёрзла. Пока я возился с плащом и ботинками, она прямо в туфлях прошла на кухню и щёлкнула тумблером чайника.

— Кофе тоже будем, — по-хозяйски сказала Алёна и зазвенела стаканами для кагора.

Когда я вошёл в комнату, на столике уже стояли бутылка, два стакана и пепельница. Та самая, из коридора. Я поморщился, но Алёна и бровью не повела. Спасибо форточку открыла. Не прошло и минуты, а у неё между пальцев дымилась новая сигарета.

— Есть что на закуску? — требовательно поинтересовалась девушка, когда освежила в памяти крепость вина.

— Креветки, только их варить надо.

— Надо… Слушай, Тамплиер, можно, я не стану их варить?

— Сырыми есть, что ли, будешь?

— Ну, хватит глумиться! Сам свари, или ещё чего придумай.

Ага, вот она «она», как говорится. Узнаю Алёну. Стоило ей немного выпить и расслабиться на мягком кресле, как напускной скромности и не видать. А мне так даже привычнее. В ответ на наглость можно и кольнуть, если что. Не со зла и не в обиду, а так, для равновесия. Только не то сейчас время. Я-то вижу, что на душе у неё полный кавардак. Что-то острой занозой попало прямо в сердце и жить не даёт, будто по капелькам сок выпивает. Видел я её такой. Однажды. Несколько лет назад. Потом она исчезла на три года, дома не появлялась, институт осчастливила академическим отпуском. Я тогда понял — влюбилась. Это бывает. Вернулась потом, но никогда не рассказывала об оставленных в прошлом годах. Сколько я не пытался расспрашивать, всё без толку. Потом появился этот самый Олег. Я уже устал гадать, когда же они поженятся. И тут нате вам здравствуйте. Или я чего-то я в этой жизни не понимаю?

— Шоколад есть, — вспомнил я больше не ради закуски, а чтобы отвлечься.

— Какой такой? Ах, да. Белый. И где?

— Сейчас. Дай ключ от почты, я оставил у тебя в ящике.

Она даже не посмотрела в мою сторону, когда протягивала ключи. Хотелось хлопнуть за собой дверью от бессилия но я сдержался. Я ничего не мог понять, а дверь закрылась мягко и тихо.

Когда я вернулся, обнаружил перестановку. Столик с вином оказался придвинут к дивану, там же образовалась вазочка для конфет. Надо же, а про трюфели я совсем забыл. Когда куплены, где лежали? По сути, тот же шоколад. Если в фольге, то чего ему сделается?

Алёна сбросила туфли и устроилась на диване. Будет сидеть спиной к стене, да ещё в такой позе, костюм придется заново гладить. Только девушку это совсем не беспокоило. Она укрыла ноги пледом и пребывала в глубокой задумчивости, похожей на кому. Слава Богу, не ревела, а то что бы я с ней тогда делал? У Алёны если истерика, то летают тарелки. Тарелок поблизости нет, а вот зашвырнуть чем-нибудь тяжёлым это запросто. Той же бутылкой вина, даром что полупустая. У Айсамана случился удар. Правда, товарищ Штирлиц?

Но это вряд ли. В других местах с другими людьми я видел её закидоны. Мне же никогда таких радостей не доставалось. Значит, и сейчас не достанется. Дружба крепкая. Не развалится. Не расклеится. От дождей и вьюг…

— Ох, — вздохнула Алёна, — ну, где твой шоколад?

Теперь стало понятно, что это не задумчивость. Алёна наблюдала за мной. Незаметно так, с глубокомысленной твёрдостью на лице. Знаете, что бывает от такого пристального внимания? Становится не по себе.

— Иди сюда, Тамплиер, — тихо сказала Алёна.

Думаете, так просто отказать? Самый громкий, строгий приказ ничего не стоит рядом с такими тихими словами, полными усталого бессилия. Мне было всё равно, что именно вызвало её состояние. Нет, не так. Я был готов принять любую причину и встать на сторону Алёны. Если ей сейчас нужно моё внимание, она получит его целиком. Это из области необъяснимого. Больше, чем долг или человеческое сострадание.

— Знаешь, — Алёна взяла мою руку своей.

Только теперь я узнал, какие тонкие и нежные у неё пальцы. Словно созданные из мягкого хрусталя, если допустить существование такого материала. Холодные и слабые.

— Что?

Глаза Алёны снова переполнились бессильной тоской. Она смотрела в сторону. А по щекам тонкими прозрачными линиями пролились слёзы.

— Я ведь такая сволочь. Ты совсем ничего про меня не знаешь. Ты даже никогда не знал, где я была все те три года.