Тетрадь в десять листов - [14]

— Гнездо наверняка там, — сказал Мишико и встал.

Но соловей снова вспорхнул, перелетел через речку и спрятался в зарослях папоротника. Долго он не показывался, наконец высунул головку и, странно размахивая крыльями, снова спрятался в папоротнике.

— Ого! — воскликнул Мишико. — Может, гнездо в зарослях папоротника? Ведь соловьи вьют гнезда на земле.

Мы перешли речку. Соловей вспорхнул и сел на дерево поодаль. Мишико раздвинул ветки папоротника.

— Ищи и ты, только осторожно, не наступи, — скомандовал он.

Но мы так и не нашли гнезда. А соловей сидел на дереве и смотрел на нас. Мишико поднял голову.

— Надо залезть на дерево, — сказал он, — гнездо, наверное, там.

Мишико рассуждал и действовал так, словно соловей носит гнездо с собой.

С дерева Мишико слез усталый, весь в ссадинах и царапинах. Он ничего не нашел. А тем временем соловей перелетел на новый куст.

Долго гонялись мы за соловьем, но гнезда так и не нашли.

— Сегодня соловей обманул нас, — сказал Мишико, когда мы возвращались домой, — но он от меня не уйдет: и яйца отыщу и самого поймаю.

— Живьем?

— Да, нужно только вырыть яму, выложить ее стеклом и насыпать червяков. Соловей прыгнет, но обратно вылезти не сможет, поскользнется на стекле и уж никуда не улетит.

— А ты пробовал так ловить?

— Я не пробовал, но… — Мишико не закончил и почесал нос.

4 июня

Гнездо оказалось в ветках шиповника, и именно на том кусте, где мы впервые увидели соловья. Бедная пташка, когда мы брали яичко, ее там не было, но теперь она уже знает о своем несчастье. Кто ей расскажет, что мы так жестоко поступили только ради науки! Наверное, мечется и плачет, бедняжка, хотя Мишико уверяет, что она и не заметит пропажи одного яичка. Но разве ему можно верить?..

Я первый раз в жизни увидел соловьиное яйцо. Оно зеленоватое, в желтую крапинку.

Вечером Мишико принес из дому шприц, каким врач делает бабушке уколы.

— Спрячь, чтобы никто не видел. Смотри не проболтайся, — предупредил он меня.

Кажется, я догадываюсь, как он собирается смешать белки. Завтра утром бабушка сажает наседку на яйца.

6 июня

В полдень я подошел к изгороди и свистнул. Это означало, что бабушка Фати заснула и нам никто не помешает.

Я увидел, как Мишико суетился у своего дома — кажется, обтесывал топориком ножку табурета. Затем он все бросил и взбежал на балкон, чтобы захватить с собой соловьиное яйцо.

— Знаешь, чуть кошка не утащила яйцо, еле спас, — сказал он, перелезая через изгородь.

Мы отправились в курятник.

— Бабушка спит? Может, только глаза закрыла, притворяется?

— Не знаю, — пожал я плечами.

— А мама?

— Мама пошла к соседке одолжить рамы для шелковичных червей.

Мы подошли к курятнику и приоткрыли сплетенные из прутьев орешника дверцы. Мишико просунул голову.

Закудахтала наседка.

Весь курятник был устлан початками прошлогодней кукурузы. В середине, в углублении, сидела наседка. Сквозь перья растопыренных крыльев кое-где виднелись яйца.

— Начинаем? — шепнул я Мишико.

Вместо ответа он шмыгнул в курятник. Наседка приподнялась и закудахтала еще громче.

— Сейчас она подымет такой шум, — сказал Мишико, — что не только бабушку разбудит, но и бедного дедушку поднимет из могилы.

— Что же делать?

— Придется ждать, пока наседка выйдет во двор.

Дело осложнялось. Нелегко улучить такой момент, когда бабушка заснет, мама уйдет куда-нибудь, а наседка покинет гнездо.

7 июня

Сегодня мама уходила собирать листья шелковицы, бабушка дремала, а наседка выходила из курятника, но все это произошло в разное время. Мишико говорит, что, если мы все не закончим за два дня, яйцо испортится и ничего из нашей затеи не выйдет.

8 июня

Радости нашей нет предела: сегодня бабушка и мама нарядились и ушли в деревню за рекой навестить больную родственницу.

Мы с Мишико направились к курятнику.

— Давай неси шприц да захвати кувшин с родниковой водой. — Мишико говорил громко, ведь бояться было некого.

Я достал шприц из камина, который летом не топили. Наконец все было готово, и мы с шприцем и кувшином в руках залезли в курятник. На этот раз наседка еще больше рассвирепела — закудахтала и так закатила глаза, словно помирать собралась.

— Советую тебе вести себя прилично или так проучу, что забудешь о своих яйцах, — предупредил Мишико наседку.

В ответ наседка больно клюнула Мишико в руку.

— Ой! — закричал Мишико и ударил наседку кукурузным стеблем.

Испуганная курица взлетела на крышу курятника, оттуда перелетела во двор, кудахтая и проклиная нас на своем языке. Наверное, она очень удивилась: почему это ребята перестали бояться бабушку Фати. Наше «наступление» завершил Тигренок — погнался за наседкой и куда-то загнал ее.

В гнезде оказалось двадцать пять яиц. Мишико несколько раз пересчитал их. Все они были горячие, как нагретые на солнце камни. Мишико сунул руку в карман. Я думал, что сейчас он вынет соловьиное яйцо, но ошибся.

— Зачем ты принес куриное яйцо?

— Это мое дело, — улыбнулся он.

— А может, оно утиное?

— Нет, куриное… наседка сидит уже третий день, вдруг нам попадется испорченное яйцо! Лучше мы одно выкинем и заменим этим. А ну, еще раз пересчитай.

Пока я считал яйца, Мишико наклонил кувшин так, чтобы показалась вода, окунул шприц и потянул к себе поршень, но вода не прошла в иголку.