Тэтчер: неизвестная Мэгги - [85]

Вспоминая несколько лет спустя тот обед, она признается:

– Когда меня принялись убеждать в предстоящей победе, я надеялась, что они правы, но какое-то непреодолимое чувство внутри меня говорило нечто противоположное.[628]

Интуиция редко подводила ее в политических хитросплетениях. Прощаясь утром со своей дочерью, Маргарет неожиданно призналась:

– Ты знаешь, а ведь я должна проиграть.

Увидев удивленный взгляд Кэрол, она скороговоркой произнесла:

– Надеюсь, этого не произойдет.[629]

Что же до верного Дэниса, то он, по воспоминаниям близких, чувствовал себя «очень пессимистично».

– Кроуфи, – грустным голосом обратился он к их старой прислуге, – Мэгги обречена.[630]

Вечер дня выборов Маргарет провела в посольстве Великобритании в Париже, напряженно ожидая результатов из Лондона. Вокруг нее сидели близкие сторонники, включая Чарльза Пауэлла, Питера Моррисона, Бернарда Ингхема, Кроуфи, заместителя «главного кнута» Алестера Гудлэда и посла Великобритании во Франции сэра Ивена Фергюссона. В 18:20 раздался телефонный звонок. Трубку снял Питер Моррисон. Записав результаты на листке бумаги, он передал их миссис Тэтчер.

– Боюсь, не настолько хорошо, как мы надеялись, – сказал он печально.[631]

На листке значилось: «Тэтчер – 204, Хезелтайн – 152, воздержались – 16». Ей не хватило всего четырех голосов, чтобы набрать необходимый пятнадцатипроцентный перевес[632].

Маргарет сохраняла хладнокровие. Заручившись поддержкой Мейджора и Харда, она быстро направилась во внутренний дворик для проведения пресс-конференции.

– Я действительно очень рада, что мне удалось набрать больше половины голосов правящей в парламенте партии. Но я разочарована, что этого оказалось не совсем достаточно для победы в первом туре. Я подтверждаю, что намерена продолжить борьбу за лидерство.[633]

Сторонники были в шоке. Ни с кем не проконсультировавшись, Маргарет взяла на себя всю ответственность за свое решение.

– Ничто не принесло ей больше вреда, чем та самоуверенно брошенная на пороге посольства в Париже фраза! – возмущался Уоткинс.[634]

– Все, кто хоть немного разбирается, как функционирует Вестминстер, отлично понимают, что ее положение крайне неустойчиво, – комментировал результаты голосования Майкл Хезелтайн. – Это многое говорит о самообмане миссис Тэтчер. Она отказывается принять случившийся факт.[635]

Ни Хезелтайн, ни Уоткинс так и не смогли понять, что та фраза была уже не проявлением авторитаризма или самомнением зазнавшегося политика. Заявление о своем участии во втором туре было всего лишь первой ответной реакцией несломленного борца, своеобразный жест отчаяния. Где-то в глубине души Маргарет понимала, что все кончено. Впервые за столько лет в политике она почувствовала неуверенность в собственных силах.

Вернувшись после пресс-конференции, она попросила Дугласа Харда спуститься к журналистам и объявить им о своей полной поддержке ее решения. Теперь ей нужно было позвонить своему мужу.

– Поздравляю тебя, радость моя, – раздался в трубке знакомый голос. – Все равно ты победила, а то, что случится дальше, всего лишь правила.

Положив трубку и повернувшись к сидевшему рядом другу, Дэнис прошептал:

– Мы сделали это! Но мы проиграли![636]

Впереди Маргарет ждал торжественный банкет в Версале. Она вдруг поняла, что не успевает к началу, и предупредила Франсуа Миттерана о своем опоздании. Президент заверил, что для собравшихся гостей не составит большого труда дождаться ее приезда.

Маргарет поменяла свой черный шерстяной костюм с белым воротником, который обычно надевала в траурных случаях, на строгое вечернее платье. Прежде чем покинуть здание посольства, Тэтчер встретилась со своей давней подругой Элеонор Глоувер в швейцарском доме, где она провела не один насыщенный бесконечными трудами и заботами уик-энд. Мэгги торопилась, поэтому их беседа продлилась едва ли не пару минут.

После слов утешения и ободрения Элеонор неожиданно заявила:

– Ты знаешь, удивительная вещь. Моя прислуга Марта увидела произошедшее, гадая на картах.

Тэтчер попыталась пошутить:

– Ну что ж, в следующий раз ее следует обязательно включить в предвыборный штаб.

В восемь часов Тэтчер вышла из здания посольства. Обязанности шофера взял на себя Питер Моррисон, согласившийся довести ее на бешеной скорости до Версаля. На парижских улицах было свободно – все движение перекрыли в связи с поездками Горбачева и Буша, – так что до роскошного дворца Людовика XIV они добрались минут за двадцать, не больше.[637]

Гости и хозяин банкета действительно ждали приезда британского премьер-министра.

– Она самая дерзкая и бесстрашная женщина из всех, кого я когда-либо встречала! – восхищалась хладнокровием Маргарет жена американского президента Барбара Буш.

Когда «железная леди» появилась на мероприятии, Барбара, подбежав к ней, призналась:

– Я так нервничала весь день.

– Не беспокойся, дорогая, я добьюсь своего во втором туре, – сказала Тэтчер.[638]

На торжественном банкете Маргарет сопровождал Дуглас Хард.

– В тот вечер она была величественна, – делился он впоследствии своими впечатлениями, – все взгляды были устремлены на нее. На Мэгги смотрели как на раненого орла, который и сам в прошлом ранил других. Но никто из присутствующих не хотел с ним расстаться. Благодаря огромному мужеству Маргарет держалась стойко и не выглядела оскорбленной. Еще никогда я так не восхищался ею, как во время этой последней ночи в Париже в ноябре 1990 года.