Тэтчер: неизвестная Мэгги - [43]

С детских лет Марк стремился быть похожим на своих родителей. Ему хотелось зарабатывать столько же денег, как его отец, управлять людьми и событиями, как его мать. Подсознательно Марк ставил себе задачи, которые были выше его возможностей.

– Он всегда хотел быть таким же великим, как они, но был совершенно не способен достичь этого самостоятельно, – скажет Эндрю Томсон, агент Маргарет в избирательном округе Финчли в период с 1982 по 1987 год.[316]

Потерпев фиаско в попытке добиться уважения окружающих благодаря реальным достижениям, Тэтчер стал привлекать к себе внимание, используя свое положение. Появляясь на публике, Марк становился несносным.

– Я поймал себя на мысли, что его поведение менялось в обществе разных людей, – делится своими наблюдениями один из его друзей, Джим Патерсон. – Когда мы были с ним наедине, он был великолепный малый – компанейский, забавный, с изрядным чувством юмора. Но стоило ему оказаться в каком-нибудь общественном месте, как он тут же превращался в напыщенного и грубоватого типа.[317]

Частично подобное поведение объясняется тем чувством внутренней незащищенности, столь характерным для Марка. Отсюда эта мания преследования, чрезмерная охрана и даже просто болезненное восприятие любого замечания в отношении собственной персоны.

Один из его школьных друзей, навестивший Тэтчера в Америке, так описывает их совместный обед в ресторане.

Сев за стол, Марк придвинул к себе огромный горшок с каким-то растением, полностью растворившись в его листьях.

– К чему это? – удивленно спросил я.

– Просто не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел, – настороженно ответил сын премьер-министра. – Ты знаешь, я получил уже, наверное, с дюжину угроз. Пришлось нанять восемь телохранителей.

Как заметит впоследствии его друг:

– Все это Марк говорил с такой интонацией, будто охота за ним была главным предметом его гордости. Когда наша трапеза подошла к концу, я про себя подумал: «Просто Тэтчер сам себя запер внутри собственной личности и не может уже вылезти наружу».[318]

И горе было тому, кто пытался разлучить Марка с его неизменными телохранителями. Так, однажды, прибыв в аэропорт Сингапура и не увидев своих охранников, Тэтчер разразился злобной тирадой:

– Эй, а где мои парни из специальной службы? Да вы хоть знаете, кто я такой? Вы знаете, кто моя мать?

– Это Сингапур, сэр, и у нас совсем другие правила, – попытались ему объяснить сотрудники аэропорта.

– Я хочу видеть своих детективов! – словно капризный ребенок, закричал Тэтчер.

В конце концов его удалось успокоить и проводить в отель.

– Благодаря уникальной охранной системе, установленной в спальне отеля, вряд ли вам понадобятся телохранители в этой стране, – сломив первоначальный скептицизм, успокоили его сотрудники охраны. – Прежде чем пойдете спать, включите сигнализацию. Если к вам кто-то вломится, уже через несколько секунд подоспеют наши ребята.

Весь вечер Марк провел в баре отеля, залив свое недовольство изрядным количеством спиртного и познакомившись с одной очаровательной блондинкой. Написав ей на первой попавшейся бумажке номер своей комнаты, он отправился спать. Включив сигнализацию, Тэтчер спокойно лег в кровать и сразу погрузился в сон.

Тем временем молодая особа решила продолжить прерванный диалог. Увидев, что дверь в номер Марка не заперта, она спокойно вошла внутрь, сняла платье и, вбежав на цыпочках в спальню, ловко юркнула в гигантскую постель. Буквально через несколько секунд в номер ворвался отряд специального назначения. Сорвав простыню, они увидели лишь дикие глаза Марка и до смерти напуганную красотку, вцепившуюся от страха в своего нового ухажера.[319]

Забавный эпизод, однако наступит момент, когда его матери будет уже не до смеха. Находясь на заслуженном отдыхе, Маргарет все чаще станет беспокоиться о поведении своего сына:

– Я войду в историю как мать Марка Тэтчера!

– Нет, что вы, Маргарет, ваше место в мировой истории не вызывает никаких сомнений, – попытался переубедить ее один из друзей.

– Нет, мою репутацию хотят уничтожить, – как-то обреченно сказала Тэтчер.[320]

Конечно же положение Маргарет в мировой истории «не вызывает никаких сомнений». Тем не менее ее фанатичная любовь к сыну будет удивлять многих исследователей как во время, так, скорее всего, и после завершения ее жизни. Как верно подметил один из бывших руководителей центрального офиса консервативной партии:

– Мэгги всегда выслушает ваш совет и будет рада обсудить любую сложившуюся ситуацию, но она никогда не позволит вам говорить с ней о сыне. Для нее это просто немыслимо. Все друзья и соратники Маргарет отлично знают, что нельзя касаться этой запретной темы. Любое упоминание о Марке она воспринимает как критику в свой адрес.

Когда во время интервью Би-би-си в июне 1995 года ее спросят:

– Использует ли Марк ваше имя?

Она резко ответит:

– Сейчас я не собираюсь обсуждать моих детей. Гораздо лучше будет оставить их частную жизнь в покое.[321]

Что бы ни делал Марк, в глазах Тэтчер он всегда был прав.

– Для Маргарет ни один поступок ее сына не нуждался в прощении, – скажет Эндрю Томсон.[322]

Марк конечно же знал о таком отношении матери.