Тет-а-тет с отражением - [13]

— Как всегда, сказало А, и промолчало про Б. Ведь если умный, то сам догадаешься, а если нет, то чего объяснять, все равно не поймешь. — Усмехнулся расслабившийся Граф.

— История всех зеркал и отражений удивительна. Я, Граф, Андриан, ты еще не задался вопросом, почему мы все разные, и почему каждую ночь, мы встречаемся друг с другом день ото дня? В минуту смерти и рождения нового отсчета дня, соблюдая все принципы пунктуальности времени, раз за разом олицетворяя свои воплощения. Сейчас ты узнаешь, как родился я. Продолжай Андриан, а ты, приготовься к настоящей боли Новичок. Твои страдания начинаются…

— Что ж, на чем я остановился? Ах да, я встретил Дашу. Она не доставала мне хлопот. Ей я мог полностью открыться, поделиться всеми страхами и опасениями, она никогда не осуждала. Со дня нашей встречи прошло три дня. А я все еще был голоден, но по-прежнему себя контролировал. И в тот день она рассказала мне основную причину того, почему она решила покончить с собой. Поздней октябрьской ночью мы прогуливались в совершенно пустом парке…

* * *

Под ногами противно хлюпала грязь, а серые вороны, пролетавшие над головой, о чем-то ожесточенно спорили в темно-серой выси небес. Резкий ветер пытался сорвать шапки с прохожих и рассказать, что скоро наступит долгая зима.

— Даш, извини, если лезу не в свое дело, но что именно тебя подтолкнуло к шагу самоубийства? Полное отчаяние не собирается из воздуха.

— Это долгая история, но думаю, у нас с тобой есть время. Когда мне было десять лет, из моей жизни ушла мать. Она погибла в автокатастрофе, в ночь на новый год. Я осталась с отчимом и сводным братом Игорем одиннадцати лет. Мой биологический отец погиб, когда мне было два года. Самолет, в котором он летел из командировки, потерпел крушение над Атлантическим океаном. Я осталась одна.

— Но у тебя же остался отчим.

— Я всю жизнь была для него обузой. Он любил лишь мою мать и своего сына. В детстве он часто меня бил. В обыденных трениях брата и сестры, спускал все наказания Игорю, меня же строго наказывая. Мать заступалась, но она не всегда была рядом. Она много работала, а у отчима график был ненормированный.

— А бабушка по материнской линии, или дедушка?

— Они погибли в пожаре собственного дома, еще при жизни мамы.

— Извини. Прими мои соболезнования.

— Ничего. Спасибо. Моя жизнь превратилась в выжженную пламенем степь. Каждый день я терпела унижения и рукоприкладство. Меня заставляли готовить, убирать, стирать. Не осталось свободного времени, я порой даже не успевала сделать уроки, но все же училась на четыре и пять. Потом, когда мне исполнилось двенадцать, моих обязанностей по дому сильно прибавилось. У меня не стало подруг. В школе со мной редко кто общался, и то только когда надо было что-то списать. Учителя меня любили, но я никогда не жаловалась. Совершенно случайно, у могилы мамы я познакомилась с Ромкой. Не скажу, что я влюбилась с первого взгляда, но он мне очень сильно понравился. На год старше меня, он со своим старшим братом каждый раз ходил на собрание Готов, и потом сам втянулся в эту культуру, и стал нашим предводителем, когда его брат женился, и ему стало не до всего этого. В общем, мы познакомились, разговорились, он проводил меня до дома, и сказал, что завтра будет ждать меня в том же месте, в тот же час. Мне повезло, и я выбралась. Редко, но раз-два в неделю мы все-таки встречались. Сначала дружба, а потом все плавно перешло в отношения. Так как мы были еще детьми, то это был первый опыт для каждого из нас. С ним было спокойно и весело, я чувствовала себя защищенной. Ему я доверяла все свои секреты и тайны. Мы могли говорить обо всем. Он называл меня Золушкой, а я его Принцем. Не замечая, мне понравился мир теней и сумрака, и я стала "своей в тусовке" местных готов. — Даша замолчала, подставляя лицо резкому ветру, которому беспощадно не нравилась ее прическа. Развивающиеся каштановые волосы метались из стороны в сторону. Надвигался ураган. Но в этом капризе природы нам обоим было тихо, спокойно, уютно…

— Первая любовь не забывается, верно? — сказал я прислоняясь к стволу старого дуба.

— Для меня она была единственной! — Сквозь вой ветра крикнула девочка, полы ее черного платья, подобно волосам метались из стороны в сторону. Ей было весело в этой смуте негодования природы.

Даша забралась на старые качели, подвешенные ржавыми цепями, и пыталась раскачаться на них из стороны в сторону. Я молча подошел к качелям и сел рядом с ней. Вспыхнула ослепительная молния, и раздался оглушительный треск грома. Через несколько секунд мерным шумом обрушились крупные капли дождя.

— Даже не могу доставить себе такой простой радости, как раскачаться на качелях. — улыбнулась Даша. Она могла проходить сквозь стены, предметы, но перед лицом стихии все равны. Я сидел и смотрел, как по ее лицу стекают крупные капли прохладного осеннего дождя. Ее платье было уже мокрым до нитки, хотя я не имел возможности на простое прикосновение к ней.

Раскачивая качели, не чувствуя холода, я жмурился от проливного дождя. Ветер, поднимая в воздух собранные в кучу, опавшие листья уже мерился силой с могучими стволами деревьев.