Тет-а-тет - [8]

– Ничего, – передернула плечами в широком вырезе блузона вреднющая девчонка. – Но я больше сирень люблю. Bay, какой тортик!

– Женька! – сурово шикнула Екатерина Григорьевна.

Максим едва сдержался, чтобы не отшлепать негодницу дорогущим букетом.

– А шампусик для нас обеих? – с невинным видом поинтересовалась Евгения.

– Тебе сок, – строго сказала немка. – Доставай жаркое из духовки…

– Дискриминация, – запротестовала девчонка. – Придется пить тайком в дурной компании, где-нибудь в сыром подвале.

Екатерина Григорьевна, похоже, восприняла угрозы дочери всерьез, потому что разрешила налить ей чуть-чуть – очертила ногтем на бокале незримую линию.

– За твои успехи, мальчик, – сказала она. – Пусть это будет хорошим началом твоего пути.

– Ура три раза! – подытожила Евгения. – Закусывайте, господа.

Максим сидел за кухонным столом, покрытым цветастой клеенкой, пил шампанское, парировал колкости вредной девчонки, и внезапно его посетило ощущение беспричинного полного счастья. Счастье было настолько ярким, всеобъемлющим, что казалось осязаемым, как стол, как бокал, как рыжие кудри Евгении. Ему хотелось просто сидеть, смотреть, говорить, наслаждаться каждым мгновением… Вот, оказывается, что такое счастье – абсолютное растворение в нынешнем моменте, – время останавливается, и нет ни воспоминаний, ни размышлений о будущем – ничего, кроме «здесь и сейчас». Наверное, это было действие шампанского…

– Хочешь, я тебя сфоткаю для моего вернисажа? – тряхнув кудрями, спросила Евгения.

– Не знаю, – промямлил Максим. – Я плохо получаюсь на фотографиях.

– А у меня получишься хорошо, – уверила девчонка. – Только нужен какой-нибудь вид. Здесь не пойдет. Пошли в парк!

– Конечно, сходите! – поддержала дочь Екатерина Григорьевна. – Погода хорошая, воздухом подышите. Максим, ты еще не видел наши «Сокольники»?

Максим сознался, что «Сокольники» не видел.

– Много не потерял, – фыркнула Евгения.

– Ну как же так! – укорила ее немка. – Чудесный парк. Один из самых старых в Москве. Женька знает его как свои пять пальцев.

Да-да, я выросла в парке, прямо под кустиком, как хиппи, – воздела глаза к потолку Евгения. – Сейчас мама достанет семейный альбом и начнет показывать фотки, где я катаюсь на каруселях и сижу на горшке. Надо бежать…

– А мне интересно посмотреть на твой горшок, – съязвил Макс, радуясь случаю подколоть языкастую малявку. Но та уже толкала Максима к дверям.

***

В парк зашли с лесного входа, оставив в стороне карусели, цветники и фонтаны.

– Центр для пенсионеров и мамаш с колясками, – хмыкнула Евгения. – Правда, продают вкусное мороженое, иногда мы с ребятами там тусуемся. Но настоящий кайф – в лесу. Есть у меня заветное место. Я тебе покажу.

Скоро и впрямь начался настоящий лес – осока по пояс, вековые сосны, березы с причудливыми изгибами стволов, перекличка птиц, запах молодых трав, хвои, грибная сырость тенистых аллей.

Евгения увлекла Максима с асфальтовой дорожки в глубь парка, на узкую тропинку, петлявшую между зарослей крапивы.

– Другого пути нет? – подняв руки, чтобы не обжечься о злую траву, полюбопытствовал Макс.

– Так короче. – Евгения тоже подняла руки и выписывала в воздухе плавные круговые движения на манер индийской танцовщицы. Звенели браслеты на тонких запястьях, тугие затянутые денимом бедра девчонки ритмично двигались в такт неведомой музыке, слышимой ею одной. Максим с трудом отвел взгляд в сторону, ему вдруг стало неловко, словно он подсматривал в замочную скважину. Капельки пота проступили на лбу, он отер их платком и почувствовал жгучую боль – крапива ужалила запястье.

– Черт! – в сердцах выругался Максим, сердясь на крапиву, на девчонку и на себя самого.

– Мы друзья? – неожиданно спросила Евгения.

– Конечно, – кивнул он.

– Я хочу с тобой посоветоваться, – объявила она. – Только дай слово, что не расскажешь маме!

– Не скажу! – отозвался Максим. – А в чем дело?

– Придет время – скажу, – таинственно заявила девчонка. – Скоро, уже скоро… Уже добрались! – Евгения обернулась. – Вуаля. – И замерла статуей, картинно разбросав руки.

Деревья расступились. Впереди простиралась аллея. На ней в художественном беспорядке росли сиреневые кусты, увенчанные тяжелыми гроздьями цветов. Белых, синих, лиловых… В воздухе стоял густой тягучий горьковатый запах, как в парфюмерном отделе универмага. От него кружилась голова.

– Нравится? – спросила Евгения. – Правда, здорово?

– Я думал, сирень давно отцвела, – признался Макс.

– Это поздние сорта, – пояснила Евгения. – Место называется сиреневый сад. Здесь я тебя и сфоткаю. Ну-ка, встань туда, расслабься… Стоп! Не делай официального лица, я же тебя не на стенд «Их разыскивает милиция» снимаю.

Макс фыркнул.

– Уже лучше, – сказала Евгения. – Но надо добиться полной естественности, иначе фотка не получится. Смотри на меня…

И она стала паясничать, пританцовывать, показывать язык, строить уморительные рожицы. Потом вдруг схватила фотоаппарат, нацелилась объективом – щелк!

– Зер гут, – удовлетворенно произнесла Евгения. – Снимок отдам при встрече. А теперь познакомься с моим Любимым садом. Разреши представить, это моя любимая, махровая сирень.