Тестостерон Рекс. Мифы и правда о гендерном сознании - [12]

. Кто бы мог предположить, что пыльца обладает силой менять половую природу? Или возьмите рыбу двухпятнистого бычка, вид, в котором соотношение доступных самцов к самкам быстро меняется в течение всего нескольких месяцев, так как самцы вымирают от напряженного спаривания, родительства и тяжкой жизни в целом. Опять-таки это изменение среды значимо влияет на спаривание. “В начале сезона самцы агрессивно состязаются друг с другом за партнерш и очень активны в ухаживаниях, а в конце сезона самки… становятся ведущим полом”⁵⁵. Есть еще птица лесная завирушка. В книге, посвященной ее повадкам, зоолог Ник Дейвис из Кембриджского университета замечает, что в середине XIX века преподобный орнитолог-любитель “поощрял своих прихожан жить скромно, как завирушка”. Но как

Дейвис сообщает в своих полевых исследованиях, завирушка лесная отличается “странным половым поведением и необычайно разнообразной схемой спаривания”⁵⁶. В зависимости от таких факторов, как размер территории самки и насколько боевые качества самца и самки соответствуют друг другу, завирушки могут устанавливать удивительно разнообразные половые отношения: моногамию, одна самка и два самца, один самец и две самки, две самки, делящие двух самцов⁵⁷. Как весело замечает Дейвис, если бы паства преподобного любителя птичек “последовала его совету, приход погрузился бы в хаос”⁵⁸.

Словом, даже в пределах одного вида биологический пол не обязательно определяет стратегии спаривания, которые могут “различаться в зависимости от времени и пространства и гибко меняться как функции экологических и социальных факторов”, заключают шведские биологи Малин А-Кинг и Ингрид Анешьё⁵⁹. Родительская забота, замечают они, не столь вариабельна. Но даже она может порой меняться у одного вида. Например, в некоторых стаях японских макак взрослые самцы защищают, носят и причесывают детенышей одного и двух лет. Но самцы из других стай, живущих в других уголках страны, выказывают меньше родительской заботы, а то и вовсе никакой⁶⁰. Даже когда дело доходит до чего-то столь фундаментального, как спаривание, влияние пола более гибкое и неопределенное, чем мы могли бы предположить – к этому мы вернемся во второй части книги.

Итак, с чем это нас оставляет? В эволюционной биологии тема полового отбора пребывает в удивительном состоянии суматохи; эмпирические открытия переворачивают общепринятые факты с ног на голову, а благодаря концептуальным переменам долго принимавшиеся предположения вылетают в трубу. Мужчина с “мазерати” – увлекательный феномен, заслуживающий изучения, это точно. Но является ли он биологическим эквивалентом большерогого оленя, а его идеальная роскошная машина – аналогом переливающегося, биологически экстравагантного хвоста павлина, – это еще предстоит выяснить.

Глава 2 Сотня младенцев?

Из всех услышанных мной историй о родах мне особенно нравится одна, рассказанная женщиной (назовем ее Лили) из группы мамочек, в которой я состою. История Лили начинается вполне обычно. Она чувствовала себя изможденной, ее тошнило в первом триместре, потом она объедалась следующие три месяца, когда происходил основной рост и развитие зародыша, и потом снова была уставшей в третьем триместре, когда эмбрион заканчивал свое развитие. Наконец, у Лили рано начались схватки. Не ужасающе рано, но это вызвало неудобство, так как ее партнер был за рубежом, в США, по работе. Приземлившись в Мельбурне как раз вовремя после бессонных двадцати двух часов полета, волнуясь за Лили и нерожденного ребенка, он поспешил в больницу и был направлен в палату, где подходили к финалу ее роды. Он бросился к ней, но в состоянии утомления, увидев на полу лужицу крови, он с позывами рвоты упал на ее постель. Лили с силой его оттолкнула.

Будущий отец послушно опрокинулся на спину и разбил голову о неприветливый больничный пол. Медицинский персонал немедленно переметнулся от Лили к нему, и к тому времени, как она начала выталкивать их сыночка, отец был усажен в кресло-каталку, а его горящие щеки обдувал легкий ветерок, пока его спешно везли по коридору к врачу, который должен был подлатать ему голову.

Если еще не понятно, к чему я клоню, суть вот в чем. Когда дело доходит до чуда рождения новой жизни, когда мужчина уже обеспечил женщину сперматозоидами, тогда, даже если его последующий вклад будет бесполезен, мужчина все равно в выигрышном положении. Поэтому на первый взгляд репродуктивный потенциал мужчин выше женского. Как отмечает психолог Дороти Эйнон: “За то время как женщина завершает менструальный цикл, в процессе которого созревает яйцеклетка, мужчина может эякулировать… сотню раз”¹ (хотя будем надеяться, он не окажется настолько ребячлив, что станет считать). Было вычислено, что в “оптимальных” условиях женщина может родить около 15 детей за всю свою жизнь². Некоторые женщины даже умудрились родить гораздо больше: жена русского крестьянина Федора Васильева, оставшаяся в истории безымянной, 37 раз была беременна и родила 69 детей. Однако самый высокий средний уровень рождаемости – 10–11 детей на одну женщину, и это внушительное коллективное достижение женщин из религиозной секты гуттеритов в начале XX века