Тест - [16]

— В результате мудрой демографической политики наше общество процветает из года в год. Мы наперед знаем, сколько нам нужно рабочих, служащих, учителей, инженеров… Соответственно столько народ получает и разрешений на рождение детей. Ни одного лишнего,— гид упивался своей речью,— четко, по системе.

— Разрешений на рождение?! — воскликнул, не сдержавшись, Леонид.

— Да. Теперь двое намийцев, короче, семья, пользуется правом иметь лишь двоих детей — мальчика и девочку. Но им предоставляется великая свобода выбора: могут с небольшим интервалом дать свет потомству дважды. Но по одному каждый раз, естественно. Большинство так и делает. Можно заиметь и третьего ребенка. Но тогда кому-то из родителей сократят срок. Или обоим равными долями. Здесь тоже действует свобода выбора. Впрочем, тем, кто имеет особые заслуги перед обществом, срок не сокращают.

— А что такое срок? — спросил Станислав.

Буак выпучил глаза:

— Срок он и есть срок. Отрезок времени, определяющий жизнь.

— И все довольны?

— Конечно! Ведь об этом мечтали наши предки. Были, правда, в древности бунтовщики. Так называемый бунт кривоногих. Тихий бунт. Кто-то пытался иметь больше положенного рост. Знаете, что они делали? Не превышая своих сантиметров, отращивали кривые ноги, шею или хребет с изгибом. Но их быстро раскусили. При очередной всеобщей проверке измеряли рост не планкой, а лентой, прикладываемой к телу. У кого обнаруживали нарушение — карали.

— Как? — по лицу Станислава пошли багровые пятна.

— Переламывали ту часть тела, которая наращена сверх нормы. И, разумеется, лишали их бессмертия. С лишним весом проще. Рацион питания можно регулировать как угодно. После первых опытов…

— Как, вы разве не единожды…

— Трижды. Три раза за историю планеты приходилось уменьшать рост и вес населения. На добро и процветание.

— Какой же был рост у тех, ну до принятия проекта? — добивался Станислав.

— Понял тебя, один из тяжелейших землян. В среднем он составлял где-то 190—200 сантиметров. Сейчас — около 110. Система наша совершенствовалась^— продолжал Буак,— зачем, скажем, тому же наставнику детей иметь целых 130? Чуть выше воспитанников и достаточно. А вот рабочему можно дать и 130. Стражу порядка необходимо иметь 150. Ученые, кстати, не превышают 80-ти сантиметров, кроме биологов, разумеется. Те до 170 могут расти, а с особого распоряжения Наивысшего Сверх- тяжелого Коука и выше. Мы разработали шкалу роста по профессиям, чтобы не возникало разногласий и дополнительных трудностей с регулированием, ввели закон: если ты рабочий, то и дети твои обязаны в будущем быть рабочими, если инженер, то…

— Любезнейший Буак,— уничтожающе спросил Леонид,— а как же со свободой выбора в свободном обществе?

— Полный порядок. Свобода полнейшая. Тот же. рабочий может обрабатывать детали, добывать сырье, трудиться в сельском хозяйстве, где угодно. Выбирай!

— Ну а, допустим, рабочий захочет стать биологом или медиком?

— Зачем? — удивился гид.— Закон запрещает.

— Что-то я не приметил на приеме во дворце ни низких, ни худощавых,— вставил Станислав.— Кроме прислуги. Как же закон?

— В нашем обществе,— ответил Буак,— два свода законов. Один для тех, кто трудится. И другой — на кого работают. Мы вели речь о первом, который касается большинства намийцев. Второй — для меньшинства, тех, кто владеет и властвует, кому принадлежит планета — плодородная почва, леса, реки, различные сооружения, жилье, дороги, транспорт,.. Но об этом я не уполномочен говорить. Скажу только: народ решил ни в чем не ограничивать своих властелинов, тех, кто творит добро, заботится о его благе и процветании.

— Значит, для властелинов нет ограничений в росте и весе? — спросил Станислав.

— Есть. Никто не имеет права превзойти рост Наивысшего Сверхтяжелого Коука. Или его вес. Или ниже рангом более высокопоставленного.

— Что же за это?

— Немедленная казнь. Уничтожение.

— Так вот почему нас прежде всего так тщательно измеряли и взвешивали,— задумчиво сказал Леонид.— Я-то думал, из интереса, для науки.

— Да,— прочирикал на прощанье Буак.— Ваш рост оказался на 17 сантиметров меньше, чем у Наивысшего Сверхтяжелого Коука и на четыре, чем у Сиэка. Иначе…

Космолетчики возвратились на корабль. Полдня, проведенные за беседой с Буаком, измотали обоих окончательно. Только сейчас несколько расслабились, могли дать волю чувствам.

— Теперь понятно, почему ра приеме тебе, Леня, такие почести воздавали — усадили по правую руку и повыше, а меня — внизу и слева,— сказал Станислав.

— Общество полной свободы! — издевался Леонид.— Превратить стремительно развивающуюся цивилизацию в планету пигмеев! Застопорить прогресс! Мыслимо ли? Физические данные — рост и вес — определяют положение в обществе! Черт знает что! Насилие над личностью преподносить как благо. Зло под соусом добра.

— Не кипятись, Леня. Возможно, у истоков крутого поворота, их истории, все мыслилось иначе. Смогли же они победить болез-ни, продлить жизнь, освоить Наму, выйти в космос. И вдруг чей-то бред овладевает умами: оказывается, все проблемы решаются просто. Зачем преодолевать труднодоступные вершины, когда на милой, любимой планете места может хватить всем?