Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах - [33]
— И после этого вы пошли на сделку со следствием?
— Когда я все это увидел, стал рассказывать, как было на самом деле. Многие говорят, что я кого-то сдал, но, считаю, это как раз они меня сдали. Своими показаниями в отношении меня купили себе почти два года свободы. А я все это время находился под стражей. Почему-то об этом все молчат. При этом, топя меня, Дрыманов неоднократно передавал мне, что они вытащат меня и т. д.
И я не являюсь первым человеком, который заключил сделку со следствием по этому делу. Я — пятый. До меня были Ламонов, Суржиков, Богородецкий, Шейхаметов.
— Да, помню, как мы в «МК» публиковали открытое письмо президенту, написанное бывшим заместителем Максименко — Александром Ламоновым. Из него следовало, что само преступление было кем-то «смоделировано», и вины сотрудников СК нет. Но потом Ламонов неожиданно во всем признался…
— Да.
— Насколько я знаю, вы сами искренне считали, что переквалификация дела была законной. К слову, многие независимые эксперты тоже так считали.
— Не важно, что я теперь считаю, даже как юрист. Есть приговор суда.
Еще раз опишу произошедшее. Дрыманов, который дал мне поручение о переквалификации, потом его отменил и признал незаконным. А когда уже было возбуждено уголовное дело, дал показания, что и самого поручения изначально мне не давал.
— И все-таки только ваши показания легли в основу обвинения?
— Мои показания — это максимум 5 % обвинения. Я ведь не участвовал в переговорах с посредниками, не присутствовал при получении от них денег. Есть прослушки, биллинги, показания ряда свидетелей.
Вот смотрите: есть момент с банковской карточкой (согласно материалам дела, Никандров подарил специальную карту без ФИО, но с круглой суммой денег на ней, Дрыманову за повышение по службе и дальнейшее покровительство. — Прим. авт). Ее нашли у Дрыманова в кабинете при обыске. Я неоднократно, не желая его подставлять, не признавался, что знаю про нее. А на очной ставке Дрыманов говорит: «Карточку передал мне Никандров». Тогда и я перестал это отрицать. А относительно квалификации (взятка ли это или нет) следствие делает свои выводы. Кстати, Дрыманов сам же и выдал следствию логин и пароль к счету.
— Правда, что из СК вас так и не уволили?
— Во время заключения под стражу подошел период выхода на пенсию. Так что я ушел, став пенсионером.
— Как отбывали наказание?
— Самым тяжелым было этапирование — оно заняло три недели. Побывал в Кирове, Екатеринбурге. Три «столыпинских» поезда перенес. В колонии легче, чем в «Лефортово», однозначно. Я не был трудоустроен, потому что там рабочих мест было мало. Но привлекался к благоустройству. В самодеятельности я, если честно, не участвовал, но всегда ходил смотреть на выступления других.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Работаю в адвокатской коллегии юристом. Специализируюсь на экономических преступлениях. Жизнь с чистого листа. Я бы мог еще служить, мог быть полезным СК, но судьба сложилась иначе. С другой стороны, главное — быть полезным людям. А я надеюсь, что буду.
Это дело, как говорят эксперты, скорее всего, развалилось бы, если бы в какой-то момент сотрудники СК не стали сдавать друг друга. Лишь Александр Дрыманов вины своей не признавал ни на одном из этапов. За все время заключения он единственный из всех показывал завидный оптимизм. В «Лефортово» ни разу ни на что не пожаловался. Называл его лучшим СИЗО в мире. Так же, как и следствие — самым профессиональным и справедливым. «А разве не так? Посмотрите на подследственность. И закон почитайте». Это он так иронизировал.
В действительности УПК и ФЗ гласят: дело в отношении сотрудников Следственного комитета ведет только СК. Дрыманов, кажется, надеется на председателя ведомства Александра Бастрыкина. Передает ему приветы на суде. Но, как говорили философы, надежда — продукт воображения. И в который раз хочется повторить: будучи частью механизма маховика, всегда знай, что рано или поздно он может перемолоть и тебя.
Освобожден по УДО экс-полковник Ламонов
Ровно через год после освобождения по УДО эксзаместителя начальника столичного управления СК Дениса Никандрова вышел на волю другой фигурант этого громкого дела — бывший заместитель руководителя УСБ СКР Александр Ламонов. Оба они, напомним, пошли на сделку со следствием (но сначала полковник писал из «Лефортово» открытые письма президенту, разоблачающие ФСБ). Ламонов в отличие от Никандрова вышел, скажем так, не в самое удачное время. И если первого встречала жена у ворот колонии, то второго родные ждали дома, потому что сидят на карантине. И уже через пару дней сам Ламонов затемпературил. Тесты подтвердили у него коронавирус.
Напомним, что суд приговорил Ламонова к 5 годам лишения свободы. Его история одна из самых интересных: первое время он не просто отрицал всякую вину, но и, как говорится, бился за себя насмерть. Но потом понял, что проще признать вину и получить меньше срок. Тем более что здоровье подводило, семья находилась в сильном стрессе. Собственно, так же рассудил и Денис Никандров. На показаниях их обоих во многом строилось все обвинение. Те, кто не пошёл по их пути, получили по максимуму — экс-начальник УСБ СКР Михаил Максименко 14 лет, экс-начальник столичного СК Александр Дрыманов — 12. Оба, кстати, до сих пор в «Лефортово» (в колонию их не этапировали).
Книга о самых громких уголовных делах советской эпохи. Многие материалы ранее не публиковались и были впервые выданы из архивов лично автору. Благодаря доступу к этим документам и общению с очевидцами Еве Меркачёвой удалось восстановить картины судебных процессов над последним казненным в СССР – маньяком Фишером, над единственным расстрелянным в советское время ребенком Аркадием Нейландом, над палачом Антониной Макаровой по прозвищу Тонька-пулеметчица, над Бертой Бородкиной, накрывавшей столы самому Леониду Брежневу – единственной приговоренной к высшей мере по экономической статье.
Журналист и правозащитник Ева Меркачёва побывала во всех семи российских колониях для пожизненно осужденных — там, где никто не хочет оказаться по своей воле. Она брала интервью у сотрудников колоний и у заключенных и рассказала в своей книге честно и без прикрас всё, что ей удалось увидеть и узнать. Автор подробно описала распорядок дня в колониях, быт заключенных, их самих и то, как меняют людей тюрьма, осознание тяжести совершенных преступлений и того, что им не выйти на свободу до конца жизни. Ева Меркачёва общалась с киллерами, маньяками, педофилами и другими преступниками, совершившими поступки настолько страшные, что общество предпочло навсегда исключить их из своей жизни.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?