Теряя веру. Как я утратил веру, делая репортажи о религиозной жизни - [26]

— Еврейское общество оказывается во все большей зависимости от них, — говорит Давид Бергер, ортодоксальный раввин и профессор-историк из Бруклина, написавший о Шабаде книгу. — Без них мы уже не можем ни совершать религиозные обряды, ни учить, ни заниматься социальным служением. Это явная опасность для иудаизма.

Опасность? Опасности я не видел — видел лишь группу людей, исповедующих свою веру серьезнее, ярче, притягательнее, чем большинство остальных иудеев. Их лидеры — команда проповедников, состоящая обычно из раввина и его жены, так называемые шлухим — не чураются тяжелой работы: селятся на всю жизнь в самых отдаленных уголках мира, живут на очень скромное жалованье, служат неверующим евреям. И по собственным впечатлениям, и по разговорам с другими, изучавшими это движение, у меня сложилось мнение, что большинство любавичеров счастливы и довольны жизнью. Лучшее тому доказательство — их дети: большинство из них — в Калифорнии, где статистика поставлена лучше всего, около 70% — также становятся шлухим. Только представьте себе религиозную группу, в которой 70% детей пасторов сами становятся пасторами! Парадоксально, но образец подлинного евангелизма я встретил в иудаизме, у любавичеров. Они стали для меня привлекательным примером веры, воплощенной в действиях.

***

Искать и находить радикальных верующих оказалось несложно — слишком уж они выделялись на сереньком фоне «стада духовного». Я даже не знал, хочу ли сам стать святым. Я боялся того, куда может привести меня Бог. Мне нравилась моя нынешняя жизнь, спокойная и удобная: деньги, семья, уютный дом. Время от времени посещать бедных и больных — прекрасно; но жить с ними?.. Когда такие мысли прокрадывались мне в голову, меня начинали преследовать слова из «Бремени славы» К. С. Льюиса:

Более того: Христос обещает нам так много, что скорее желания наши кажутся Ему не слишком дерзкими, а слишком робкими. Мы - недоумки, забавляющиеся выпивкой, распутством и успехом, когда нам уготована великая радость; так возится в луже ребенок, не представляя себе, что мать или отец хотят повезти его к морю. Нам не трудно, нам слишком легко угодить.

Быть может, думал я, Льюис прав: но мне недоставало духу проверить это предположение. Я предпочитал возиться в луже. Льюис писал о неверующих, но эти слова

относятся и к христианам. Достаточно ли я делал? Истинно ли посвятил себя Богу? Или, достигнув удобного компромисса, на нем и остановился? Мне казалось, еще один вызов Льюиса из статьи «Бог под судом»: «Если христианство ложно, оно не имеет никакого значения; если истинно — его значение бесконечно. Но «некоторого значения» оно иметь не может» — обращен ко всем христианам.

Умеренных верующих (в том числе и себя самого) я начал воспринимать как людей, не вполне верящих радикальному, бескомпромиссному евангельскому слову. Мы вовсе не посвятили свою жизнь Христу. Мы собираем сокровища на земле, а не на Небесах. Мы не сходим с привычного пути, чтобы помочь бедным или принести реальные жертвы во имя Христово. Наше христианство — какое-то «христианство-лайт», удобная и приятная вера, для которой в нашей жизни отведено немногим больше одного утра в неделю.

6 Мои десять заповедей

Правила для пишущих о вере Лазейка для совести Хорошие люди церкви

Старайся представить себя Богу достойным, делателем неукоризненным, верно преподающим слово истины.

(2 Тим 2:15)

Не так-то легко писать о вере истинно верующего. Журналисты привыкли опираться на факты. Легче всего писать о судах и спортивных матчах: там события разворачиваются в реальном времени, прямо у тебя перед глазами. Ясно, кто выиграл, а кто проиграл, понятны подробности происшедшего. Если во время матча ты что-то пропустил — можешь посмотреть повтор по телевизору. Если чего-то не уловил в суде — можешь свериться с протоколами или другими юридическими документами. Но на религиозном поле мы имеем дело с фактами, неразрывно сплетенными с субъективными вопросами веры. Журналистов учат: «Даже если твоя мать говорит, что любит тебя — лучше проверь!» Но к историям о вере такие стандарты по большей части неприменимы. Невозможно проверить, есть ли Бог, истинно ли чье-либо обращение. Очень и очень многое в религиозных сюжетах непроверяе мо по определению.

Я не ставил себе задачу доказать существование Господа или ценность чьей-либо веры (если она не подтверждалась объективно). Я исходил из предпосылки, что Бог и вера реальны для людей, с которыми я разговариваю. Это позволяло мне встать на их место и ощутить то, что ощущают они. Дэвид Уотерс, редактор «Вашингтон пост» и один из лучших в стране религиозных журналистов, сформулировал «Десять Заповедей» для репортеров, пишущих о вере; этим правилам я следовал, пожалуй, лучше, чем библейским Десяти Заповедям.

Заповедь первая. «Бог реален. Для миллиардов людей на нашей планете Бог — не просто факт. Это центральный фактор их жизни, их ценностей, решений, действий и реакций». Эта заповедь мне очень близка: ведь именно поэтому я начал писать о религии!

Заповедь вторая. «Бог повсюду. Не думай, что «пишешь о религии» — ты пишешь обо всем. От 24 до 40% [населения США] регулярно посещают церковные службы — но в Бога верят больше 90%». Я старался искать сюжеты не только в церкви и вне церковных стен зачастую натыкался на более интересные истории. Например: борьба отца-иудея за то, чтобы студенческий футбольный матч, в котором участвует его сын, перенесли на другой день с вечера пятницы, приходящейся на канун Йом-Кипура. Скандал вокруг мусульманской футбольной лиги, команды в которой носят названия «Интифада», «Моджахеды» и «Воины Аллаха». Ученые Лос-Анджелесского университета создали трехмерный кинотеатр, действующий как машина времени: посетители могут перенестись на пыльные улицы Северной Испании 1211 года и увидеть, как строится знаменитый собор Сантьяго де Компостела...