Теряя Лею - [6]

Я надела джинсы и футболку, аккуратно сложив пижаму в изножье кровати. Пятна крови на ней послужат болезненным напоминанием о моих проступках и будут преследовать меня, пока Матушка не сочтет нужным постирать пижаму. Отчасти мне было грустно, но бессмысленно горевать по клочку бумаги. Ерунда это. Да, он пресек мою полосу хорошего поведения, стало быть, что-то в нем все-таки было. Теперь придется начинать все сначала.

До обеда я уныло спрягала глаголы, а еще закончила реферат по Гражданской войне. Мне хотелось выкроить побольше времени на чтение. Пока я была маленькой, Матушка не покупала мне игрушек; чтение стало моей величайшей роскошью. Требовалось только делать уроки и содержать комнату в чистоте, тогда у меня появлялось свободное время. Одну из стен в моей комнате полностью занимали книжные полки. Много лет Матушка таскала мне книги коробками, и я поглощала их все до единой. Неважно, к какому жанру они относились. Они были моим окном во внешний мир. Книги питали мои сны по ночам и дарили мне свободу воображения.

Сейчас я закончила читать историю про девушку, потерявшую память. В книге хватало напряжения и интриги с легкой примесью романтики. Я с удовольствием пыталась разгадать головоломку, хотя хотела сохранить загадку до самого конца. Главная героиня потеряла память, и я почему-то ей завидовала. Мне также нравились те части книги, где действие происходило в школе. Поскольку меня никогда не выпускали из подвала, мне никогда не доводилось общаться со сверстниками. Никаких школьных балов. Никаких вечеринок. Никаких ночевок у друзей. Ничего. Из-за этого я гадала, сумела бы я поладить с нормальными людьми. Закрывая глаза, я почти могла представить, как хожу по коридорам, болтаю со своими собственными друзьями. Может быть, у меня даже появился бы парень, а может, я даже стала бы капитаном команды болельщиков.

Я подняла взгляд на кусок фанеры, закрывавший единственное окно в моей комнате. Губы тронула улыбка, но я заставила себя вернуться к книге и миру, оживавшему на ее страницах.

3. Мия

Я откинула одеяло, радуясь, что тьма предыдущего вечера так и не вернулась в мою голову. Судя по утреннему солнышку, пробивающемуся сквозь занавески, я уже опаздываю. Я перекатилась на бок, взглянула на часы и поняла, что у меня едва хватает времени на сборы. Совсем скоро Джейкоб уедет в школу. Он бы подождал меня, но я не хотела, чтобы он опаздывал. В рекордные сроки приняв душ, я натянула любимые джинсы и рубашку, схватила рюкзак и спустилась вниз.

Джейкоб стоял у кухонного стола, опрокинув миску с хлопьями прямо в рот и отхлебывая остатки молока. По какой-то неведомой причине от этого звука меня передернуло.

– Господи, Джейкоб. Хоть бы соломинку взял, – сморщила я нос, отправляя пирожки с начинкой в тостер.

– А-а, – отозвался Джейкоб, утирая губы рукой и опуская миску в посудомойку.

– Ну как можно быть таким хамлом?

В ожидании пирожков я достала из холодильника бутылку шоколадного молока. Обычно я успевала пожевать и каких-нибудь фруктов, но сегодня точно не успею съесть все по пути в школу.

Джейкоб с весельем наблюдал, как я собираю свое барахло, пытаясь одновременно удержать в руках и завтрак, и рюкзак.

– Разве не старшему брату полагается быть самым прожорливым в доме?

Я ухмыльнулась.

– Завидуй молча, – отозвалась я, складывая вместе клубничный и черничный пирожки и откусывая от обоих разом. Люблю смешивать вкусы.

Джейкоб закатил глаза, но возражать не стал. Он занимался борьбой, и ему приходилось соблюдать строгую диету, чтобы удерживать вес.

– Что ж, поговорим о прошлом вечере? Похоже, он выдался нелегким, – сказал он, любезно подхватив у меня рюкзак.

Я пожала плечами, по пути из кухни оглянувшись на пустые стулья в гостиной.

– Они уже встали?

– Ага. Мама спускалась попить кофе. Спрашивала про тебя. Папу еще не видел.

– Передай ей привет, – язвительно отозвалась я.

Некогда гостиная была жизненной осью дома, с фотографиями младенцев и малышей на стенах. Мебель была крепкая и идеально подходила для строительства крепостей. Комната полнилась любовью.

После исчезновения Леи мама в припадке ярости вычистила комнату, ободрав все, включая напольное покрытие. Потертый ковер сменили холодные плитки. Ярко-желтые стены вместе со всеми следами от фоторамок скрыла снежно-белая краска. Новые чопорные стулья и прочая мебель не располагали к присутствию детей.

Помню, однажды я подслушала, как мама плакала и рассказывала по телефону тете Синди, что нашлась кукла Леи, Дейзи. Власти уже не верили, что Лея жива. Я была слишком растеряна и мала, чтобы осознать подлинный ужас случившегося. Я знала, что у меня болит душа и что я скучаю по своей сестричке, как не испытывать подобных чувств, если пропала моя близняшка? У нас была особая связь. Я не могла поверить, что она исчезла по-настоящему.

– Ты должна рассказать маме с папой, насколько усилились твои головные боли, – говорил Джейкоб, пока мы садились в машину. – Может, тебе надо сменить лекарство.

– Да не так уж и плохо все было, – соврала я, запивая пирожки большим глотком шоколадного молока.

Я не сочла нужным упомянуть, что это был второй тяжелый приступ за последние три дня. Это была информация из серии «необходимо знать», и Джейкобу об этом знать было совершенно ни к чему.