Терской фронт: Терской фронт. Буря над Тереком. Билет в один конец - [268]

Когда взвыли баззеры тревоги и сирены оповещения, Сашка Волженков решил, что это какая-то совершенно сумасшедшая учебная тревога. Почему сумасшедшая? Так ведь люди же кругом спят! Ну, а почему учебная – любому дураку понятно. Потому что не может она боевой быть, по определению не может. Какая война, о чем вы? Вот только буквально через пару минут в его кондейку ворвался злющий, словно бес, капитан Костин – начальник дежурной смены охраны комплекса с двумя своими подчиненными – субтильного вида солдатами – «срочниками».

– Так, Сашка, ноги в руки и за мной, ты лось здоровый, мне помощь твоя нужна, срочно! Какого дьявола сидишь, дебил?! Не успеешь прямо сейчас отсюда ноги унести – минут через пять-десять от тебя и пепла не останется!!!

– Денис, ты чего? – недоуменно вытаращился на обычно вежливого и спокойного офицера Волженков. – Чего случилось-то?

– Мля, ты оглох, штатский? Война началась, мать ее!

– Какая война? – Сашка почувствовал, как враз ослабли в коленях ноги.

– Ядерная, – отрывисто бросил капитан и снова повысил голос. – Бегом вскочил, мля, инфузория в туфельках! Мне приказ выполнять нужно, так что, считай себя мобилизованным!!!

– Погоди, Денис, мне ж домой нужно!

– Мля, всем нужно!!! Или, думаешь, у тебя одного семья?! Но есть приказ и его нужно выполнить. Кстати, трубку не хватай, нет связи, уже минут пятнадцать как нет.

Приказ у капитана оказался простой – вывезти и спрятать в надежном месте находящийся в МИКе на испытаниях новейший прототип военного спутника наблюдения и связи. Угу, приказ-то простой, а вот выполнение его… Почти тонну весящий защищенный контейнер – это вам не коробок спичек. Просто так и не вынесешь, и не спрячешь. Да и куда? Где ж такое надежное место найти? Но капитан оказался человеком смекалистым, тащить вручную контейнер не пришлось – электрокар-погрузчик с этой задачей справился куда лучше. Да и место он, оказывается, уже наметил. Совсем недалеко от проходной «Прогресса», рядом со стадионом, стояла недостроенная жилая девятиэтажка. Вот именно к ней, а вернее, к возводимой неподалеку электроподстанции, капитан и направил погрузчик. По пути Костин самым что ни на есть высокохудожественным матом, которым очень многие военные владеют более чем виртуозно, костерил какого-то неведомого Волженкову Маринина, которого угораздило положенный по штату для эвакуации служебный транспорт загнать на капитальный ремонт тремя днями ранее. Из-за чего теперь ему, Костину, тащить эту тяжеленную дуру чуть ли не пердячим паром на собственном хребте. Потом он переключился на уже вполне знакомого Сашке майора Горицкого, который вообще-то и должен по всем планам возглавлять группу эвакуации, да только, опять же, в самый «подходящий» момент свалил в отпуск, а «мобилы» все разом сдохли и хрен ты до кого теперь дозвонишься. А отдуваться за всю эту херню приходиться сами понимаете кому… Потом капитан переключился на «сраных америкосов» и «наших московских долболобов». Словом, отводил душу мужик, за злостью пытаясь не показывать овладевшего им страха и отчаяния. Потому что даже Сашка понимал – нет в военное время ничего страшнее, чем испуганный и растерявшийся командир.

Строить подстанцию явно начали совсем недавно, успели только выкопать котлован и начать заливать фундамент. Вот именно в этой яме начальник охраны МИКа и решил спрятать контейнер: аккуратно, на найденных тут же, на стройке, тросах, спустили его вниз, обложили досками, снятыми со строительных лесов и залили бетоном из стоящей рядом бетономешалки. Чем не саркофаг? Снизу, сверху и со всех сторон – бетон, а под ним еще и защитный контейнер, который сам по себе – тоже далеко не картонный. В тот момент, когда они уже разравнивали лопатами бетонный бугор, чтобы он не сразу бросался в глаза тому, кто вдруг решит заглянуть в яму, американские ракеты ударили по Самаре. Скорее всего «Прогресс» входил в число первоочередных целей, потому что досталось ему крепко. Но Сашка успел только увидеть яркие вспышки. Потом сознание померкло.

Когда он очнулся – город вокруг горел. Жирные клубы смрадного дыма несло ветром со всех сторон, жар от чадного пламени сушил кожу. Горело все: дома, промышленные корпуса, машины на улицах, казалось, горели небо над головой и земля под ногами. Оглушенный, едва переставляющий ноги и с трудом сохраняющий равновесие Сашка бросился бежать, не разбирая дороги. В голове была только одна-единственная мысль: «Что дома?» Дом, родная, с детства знакомая родительская «трешка» в хрущевской кирпичной пятиэтажке. А в ней – отец, мама, жена Ирина и семимесячный карапуз Витька. Им ведь его помощь нужна, а он тут…

Потом все было словно в ночном кошмарном бреду. Сашка, не чувствуя боли, срывая ногти, руками пытался разгребать груду кирпича, из которой торчали поломанные стропила, куски шифера и обломки мебели. Кажется, он кричал, звал на помощь, и снова разгребал кирпично-бетонное крошево. Потом откопал… То, что лучше было не откапывать. И долго, бесконечно долго сидел над изломанным, раздавленным и исковерканным телом, у которого по какой-то нелепой прихоти провидения только и осталось, что лицо, на котором застыло удивленное выражение, и выл. Выл, словно волк-оборотень в полнолуние, тоскливо и жутко. Вот только никому не было до него дела, потому что всем выжившим вокруг вдосталь хватало своего горя.