Терская коловерть. Книга первая. - [17]
Глава третья
В хате, куда внесли плачущих крестников, гостям прежде всего бросились в глаза большие иконы в серебряных окладах. В двух из них за стеклом киота хранились венчальные свечи с золоченой спиральной ленточкой и бумажными цветами. Это иконы, которыми благословляли некогда родители молодого казака Силантия Брехова с его супругой Антонеей на самостоятельную жизнь.
«Богато живут», — отметил про себя Степан, глядя на теплящуюся перед иконами серебряную лампаду. Он перевел взгляд со «святого угла» на большой выскобленный ножом до желтизны стол с громадой пасхального кулича посредине и окруженный с трех сторон широкими дубовыми лавками, затем обратил внимание на засиженные мухами фотографии казаков в высоких шапках, развешанные в простенках между окнами. Нар в хате не было. Вместо них стояла блестящая кровать с горой пышных и белых подушек. Красивый ковер с изображением магараджи на охотничьем слоне отделял ее от стены.
— Заходите, гостечки дорогие, в залу, чего стали у порога? — засуетилась жена Силантия, маленькая, сухонькая, юркая, как мышь. — Ольга! — крикнула она в сенцы, отделяющие вторую половину хаты, — где ты задевалась? Встречай гостей.
Тотчас в «залу» вошла девушка в белой с цветочками кофте, наглухо застегнутой на груди до самой шеи, и черной шерстяной юбке. На ногах у нее модные, с зашнурованным верхом ботинки.
— Проходите, — повторила она материнское приглашение и, рдея от смущения, нагнула перед Данелом в полупоклоне покрытую цветастым полушалком голову, — милости просим.
— Не беспокойся, милая девушка, да падут все твои несчастья на мою голову, — заулыбался тоже смущенный осетин. — Ты вот ему лучше скажи, — и он ткнул пальцем в стоящего рядом белоруса. — Вырос большой-большой, а девок очень боится.
Пока гости рассаживались по лавкам, орущих малышей тем временем положили на кровать и распеленали.
— Господи боже мой! — вскричала Прасковья, Кондратова жена, — да они же по шейку мокрые! Оля, голубушка, принеси, доча, воды с кухни.
— Сейчас, тетя Параня, — Ольга метнулась мимо Степана, скользнув по его крепкой фигуре взглядом синих блестящих глаз и обдав его запахом дешевых духов.
«На отца больше похожа, — подумалось Степану при этом, — такая же рыжая. А хороша...»
Сейчас, конечно, придется снова пить вино. Вот бы посмотрел на все это Сергей, сказал бы: «Ничего себе устроился товарищ: хлещет родимую, как сапожник». А что? Он сапожник и есть: со всех хуторов везут к нему заказы на сапоги да чувяки.
Степан снова окинул глазами внутреннее убранство хаты. По всему видно, хозяин из зажиточных. Над столом висит лампа «Молния». Пол — деревянный да еще крашеный. На ковре — дорогое оружие: шашка с серебряной рукоятью, кинжал в богатой оправе и револьвер в кобуре. Хозяин, чувствуется, — преданный царю и отечеству слуга. Из немногих оброненных Силантием слов Степан понял: этот за свои казачьи привилегии будет каждому горло грызть, кто на эти привилегии посягнет. Вот Кондрат — другое дело: легкой души человек. Интересно, почему он дружит с Силантием?
Хорош Кондрат! Истинно русская душа — открытая, широкая. Да и жена ему под стать. Рослая, крепкого сложения казачка с могучей грудью и полными сильными руками. Лицо круглое, чернобровое с веселыми карими глазами. С каким проворством и ворчливым добродушием возится она с обмаравшимися малышами, как привычно-ласково пеленает она красненькие, кривоногие существа, с какой любовью подносит одно из них к своей белой, разбухшей от молока груди. Она некоторое время смотрит на чмокающего сына, затем, взглянув на чужого мальчугана, которому девушка-осетинка сует в рот соску, привычным движением освобождает из кофты правую грудь:
— Давай его сюда.
Казбек, давясь и кашляя от избытка молока, жадно присасывается к большому, коричневому, как перезрелая малина, соску.
— Ишь припиявился, доброхот, — ласково ворчит Прасковья, — осетиненок, а тянет по-нашему, по-русскому...
Между тем хозяйка дома Антонея накрыла стол холщовой скатертью. Придавила ее посредине бутылью с вином, разложила вокруг крашеные яйца, творог в сметане, соленые огурцы и прочую снедь. Окружила все это цепью стаканов — словно часовых поставила:
— Прошу, дорогие гостечки, отведать хлеба-соли нашего.
И завертелось вновь колесо праздничной пирушки. Снова зазвучали над столом кавказские многословные тосты, зазвенели наполненные чихирем стаканы, Ой, как весело, братцы! Наплевать, что завтра в дороге будет. трещать голова с похмелья. Пропади она пропадом, забота о том, что вместо подохшего вчера быка надо покупать другого. На душе спокойно, весело, вольготно.
В хмельном завихрении Данел не сразу даже заметил усевшуюся за стол вместе с мужчинами Дзерассу.
А когда заметил и устремил на нее гневный взгляд, Степан незаметно от хозяев толкнул его локтем в бок и шепнул на ухо:
— Чего уставился на девчонку? В стакан лучше гляди. В чужой монастырь со своим уставом не лезь, понял? Пускай посидит за столом, ничего тебе не сделается.
— Наш закон... — начал было Данел, но махнул рукой и стал подпевать хозяевам, затянувшим казачью песню:
Во второй книге (первая вышла в 1977 г.) читателей снова ожидает встреча с большевиком Степаном, его женой, красавицей Сона, казачкой Ольгой, с бравым джигитом, но злым врагом Советской власти Микалом и т. д. Действие происходит в бурное время 1917-1918гг. В его «коловерти» и оказываются герои романа.
Повесть о боевых защитниках Моздока в Великую Отечественную войну, о помощи бойцам вездесущих местных мальчишек. Создана на документальном материале. Сюжетом служит естественный ход событий. Автор старался внести как можно больше имен командиров и солдат, героически сражавшихся в этих местах.
Двадцать пятый год. Несмотря на трудные условия, порожденные военной разрухой, всходят и набирают силу ростки новой жизни. На терском берегу большевиком Тихоном Евсеевичем организована коммуна. Окончивший во Владикавказе курсы электромехаников, Казбек проводит в коммуну электричество. Героям романа приходится вести борьбу с бандой, разоблачать контрреволюционный заговор. Как и в первых двух книгах, они действуют в сложных условиях.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
Что мы знаем об этой земле? Дикая тайга, где царствуют тигры. Оказывается нет, и здесь стояли могучие государства с прекрасными дворцами и храмами, но черный ветер из монгольских степей стер их с лица земли, оставив только сказки и легенды в которых герои живут вечно.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Богатейший из городов, столица великого королевства Имледар, взят в осаду воинственными племенами, пришедшими из далеких земель. Несмотря на крепкие стены и многочисленный гарнизон, способный долгие месяцы оборонять город, жителям столицы предстоит пережить немело трудностей и подвергнутся испытаниям, которые далеко не каждый сможет пройти.
Аннотация издательства: Герой Первой Мировой войны, командующий 2-ой армией А.В.Самсонов погиб в самом начале войны, после того, как его войска, совершив знаменитый прорыв в Восточную Пруссию, оказались в окружении. На основе исторических материалов воссоздана полная картина трагедии. Германия планировала нанести Франции быстрый сокрушительный удар, заставив ее капитулировать, а затем всеми силами обрушиться на Россию. Этот замысел сорвало русское командование, осуществив маневр в Восточной Пруссии. Генерал Самсонов и его армия пошли на самопожертвование.