Терроризм - взгляд изнутри - [33]

Организация освобождения Палестины начала путь к превращению во влиятельную силу в международной политике, коей является и по сей день. По наблюдениям британского журналиста и признанного специалиста по терроризму Джеймса Адамса, «с развитием инфраструктуры и ростом доходов Организации освобождения Палестины ей пришлось адаптироваться к изменениям собственной роли и собственного имиджа. Пока мир видел в организации всего лишь банду террористов-фанатиков, грабящих банки и взрывающих воздушные суда с целью привлечь внимание к своему делу, тайная ее сторона поспешно менялась».

Таким образом, внимание, которое получила Организация освобождения Палестины, финансовая и политическая власть, которую приобрела организация, а также высокий статус, приобретенный в международном сообществе, продолжают оказывать мощное влияние на сознание недовольных своим положением народов по всему миру. По иронии судьбы этот «успех» оказал глубокое влияние на приверженность Организации освобождения Палестины к терроризму. Спорным является то, что, несмотря на пылкую реторику, даже международная террористическая организация вроде Организации освобождения Палестины не обязательно должна иметь единственной целью признание международным сообществом, важной частью которой она намерена стать. Это не является полной неожиданностью, если учесть уникальную международную ориентацию Организации освобождения Палестины. Однако особенно ценным это наблюдение делает тот факт, что целью выхода Организации освобождения Палестины на международный уровень уже давно являлось не только желание заключить временный союз с другими террористическими организациями. С середины 1970-х Фатх в частности, но также и Организация освобождения Палестины активно искали контактов с как можно большим числом стран, независимо от государственного устройства и степени вовлечения в палестинский вопрос. Следуя этим курсом, Организация освобождения Палестины зачастую отказывалась от проведения операций, направленных на неизраильские объекты, пыталась ограничить географическую зону террористических актов, совершаемых входящими в нее группами (как, к примеру, распоряжение Арафата от 1988 года, запрещающее палестинским террористам вести войну за пределами Израиля и территорий, а также предшествовавший ему указ о запрете проведения терактов в Европе), и наконец, пыталась скрыть свое участие или пособничество тем терактам, которые нарушали эти запреты. Поэтому со временем самые радикальные методы борьбы были отвергнуты в пользу того, что было определено умеренным руководством организации как ее «национальный интерес». Вот как охарактеризовал этот процесс Абу Ияд: «Произошло то, чего мы более всего опасались. Наше движение стало бюрократизированным. Приобретя в респектабельности, оно потеряло в воинственности. Мы привыкли иметь дело с правительствами стран и высокопоставленными лицами». И в самом деле, сегодняшнее положение Организации освобождения Палестины в качестве правящей партии в Палестинском национальном правлении на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа обязывает ее заниматься все теми же рутинными жалобами на некомпетентность, апатичность, неэффективность действий и коррумпированность, с которыми сталкиваются правительства всего мира.

Глава 4.

РЕЛИГИЯ И ТЕРРОРИЗМ

Многие террористические группы прошлого и настоящего демонстрировали наличие сильной религиозной составляющей, в большинстве случаев посредством указания на их принадлежности к определенной конфессии. Антиколониальные национальные движения, такие, как еврейские террористические организации, действовавшие в Израиле до обретения страной независимости, и мусульманский Национальный освободительный фронт в Алжире, столь же легко приходят на ум, как и более поздние примеры вроде всецело католической Ирландской республиканской армии (их противники — протестанты, организованные в различные военизированные группы наподобие «Борцов за свободу Ольстера», Ольстерской добровольной армии и «Боевиков красной руки») и, наконец, преимущественно мусульманская Организация освобождения Палестины. Однако главным во всех этих движениях является политический, а не религиозный аспект. Нет никаких сомнений в том, что на первом месте стоят этнонациональные и/или ирредентистские устремления.

Впрочем, для других групп религиозный мотив является главенствующим. Более того, религиозная мотивация является определяющей чертой многих террористических групп в настоящее время. Последствия переворота, превратившего в 1979 году Иран в исламскую республику, сыграли важную роль в возрождении этого направления терроризма. Но как мы позже увидим, возрождение религиозного терроризма наблюдалось не только в Иране, и уж тем более не только на Ближнем Востоке или в исламских государствах. С 1980-х религиозный терроризм был связан с большинством мировых религий, а также с менее значительными сектами и культами. «Я не раскаиваюсь в своем поступке, — заявил полиции Игаль Амир[64], молодой еврейский экстремист, убивший премьер-министра Израиля Ицхака Рабина. — Я действовал в одиночку и исполнял волю Бога». Сегодня подобные слова могли бы произнести исламские террористы из группы «Хамас», совершившие целую серию взрывов в общественном транспорте и местах с большим скоплением народа, потрясших Израиль; мусульманские террористы из Алжира, терроризировавшие взрывами Францию; японские последователи Секо Асахара из секты «Аум Синрикё», которые в марте 1995 года предприняли атаку нервно-паралитическим газом на пассажиров токийского метро с целью приблизить наступление нового тысячелетия; или американские христиане-патриоты, которые месяцем позже устроили взрыв в федеральном административном здании в Оклахома-Сити, руководствуясь куда более запутанным и менее постижимым мотивом, состоящим из целой смеси бунтарских, параноидальных и антиправительственных настроений. Как мы позже уясним, в терроризме, мотивируемом в целом или отчасти религиозными воззрениями, где насилие рассматривается как осуществление божественной воли или священное действие, применяются несколько иные способы узаконивания и оправдания творимых действий, чем в обычном терроризме. Эти характерные особенности приводят, в свою очередь, к еще большему кровопролитию и разрушениям.