Терроризм вчера, сегодня и навеки - [10]
Эпизод второй: Ирландская республиканская армия (этнически мотивированный терроризм; западный вариант)
Проблема Северной Ирландии – Ольстера являет собой уникальный пример 8-вековой истории повстанческого движения и терроризма, мотивированного неудовлетворенными национальными амбициями. В 1154 г. Папа Римский Адриан IV, - единственный за всю историю папства понтифик английского происхождения, - своей буллой даровал остров королю Генри II Английскому. Последний не преминул воспользоваться санкцией Святого престола, и высадился в 1171 г. в Ирландии, положив начало продолжительному и кровопролитному покорению «Зеленого острова». Только во второй половине XVI века (в период Реформации) в Ирландии произошло три мощных восстания населения, придерживавшегося католического обряда. В первой половине XVI века, в попытке изменить демографический и конфессиональный состав, британская корона начала заселение острова шотландцами - протестантами, предоставив в их распоряжение лучшие земли и различные привилегии. Встречное «десятилетнее восстание» 1641 г. было огнем и мечом подавлено Оливером Кромвелем, войска которого убили более 600.000 ирландцев. Тем не менее, социально-экономическое ущемление, усугубляемое этно-конфессиональными противоречиями, продолжало конвертироваться во вспышки народного гнева в форме кровопролитных восстаний – в 1798, 1803, 1848, 1867 годах. Состояние перманентной войны, вкупе с «Великим голодом» 1845 – 52 г.г., во время которого погиб 1 млн. человек, не только положили начало исходу населения с острова и знаменитой ирландской диаспоре, но фактически придали стимул для создания первого в Европе массового политического движения с национально ориентированной программой.
В ноябре 1913 г. в Дублине была создана группа Oglaigh-na-Eireann (Ирландские добровольцы), практически сразу переименованная в Ирландскую республиканскую армию – боевую организацию, прикрытием которой стала партия Sinn Fein (Мы Вместе). Основным инструментом достижения цели ИРА стал террор против государственных служащих британской короны и тех, кто рассматривался в качестве ее местных коллаборационистов. Апогеем деятельности ИРА на первом этапе ее истории стало знаменитое и кровавое «Пасхальное восстание» 1916 г., побочным результатом которого явилось крупнейшее в мировой истории Ютландское морское сражение между британским Гранд-флитом и кайзеровским Флотом открытого моря, который предположительно вышел с баз для поддержки восставших.
По итогам Первой мировой войны корона даровала Ирландии независимость, оставив тем не менее за собой 6 северных графств со значительным процентом протестантского населения (известных под общим наименованием Ольстер). Этот факт, превращенный идеологами ирландского национализма в идефикс «неполной победы», способствовал консервации проблемы, сохранению перманентной напряженности и насилия низкого уровня. К концу 60-х г.г. сформулированные ими требования равноправного участия католической общины в политических и социально-экономических процессах, были выведены в практическую плоскость. Массовые акции протеста, усугубленные радикальными лозунгами, столкновениями с силами охраны порядка и провокациями боевиков, обозначили начало вялотекущей гражданской войны. В августе 1969 г. пролилась первая кровь, что способствовало стремительному росту вооруженного насилия.
К этому времени Ирландская республиканская армия, расколовшаяся из-за политических разногласий на два компонента – «Официальную ИРА» и «Временную ИРА», практически полноценно перешла на идеологические позиции марксизма. Не удивительно, что боевики радикального крыла – «Временная ИРА» (Provisional IRA), известные как Provos, прибегли к реализации тактики революционного насилия. Выстрелы из-за угла, гранатометание, подрывы самодельных взрывных устройств, пожоги, уже к весне 1974 г. унесли жизни более чем 1.000 человек, ранили, покалечили еще 14.000, и нанесли материальный ущерб на сумму не менее 200 млн. долл.
Меры упреждения и пресечения со стороны британского правительства были весьма жесткими. В короткие сроки группировка войск в Ольстере была доведена до 20.000 военнослужащих, переброшенных с территории метрополии, и даже из состава Британской Рейнской армии, входившей в систему военного сдерживания Организации Варшавского договора. Были расширены полномочия полиции и спецслужб, введена временная практика ограничения гражданских прав, задержания без суда на продолжительные сроки, и даже эксклюзивное применение внесудебных убийств в отношении выявленных боевиков, представляющих явную опасность (именно так бойцы британских сил специальных операций SAS уничтожили 3 боевиков ИРА в Гибралтаре).
Предпринятыми мерами к середине 70-х удалось практически целиком обезвредить руководящий эшелон ИРА. Однако это не только не разрядило, а наоборот, усложнило ситуацию. Организация перешла к тактике действий в составе изолированных конспиративных звеньев численностью не более 4 – 5 человек. 15 – 16-летние сироты, пополнившие боевой состав, способствовали еще большей радикализации
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.