Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама) - [47]

Поэтому Крамер солидаризуется с мнением Пейпа о том, что феномен террористов, взрывающих себя, требует «стратегической», «социальной» и «индивидуальной логики», добавляя к ним столь же необходимую «моральную логику», «которая является точкой входа для инновационных интерпретаций ислама»[227].

Терроризм смертников как средство конкуренции (концепция М. Блум)

Одним из критиков националистической теории Р. Пейпа также стала Миа Блум, опубликовавшая в том же 2005 году свою книгу о терроризме смертников под заголовком «Умереть, чтобы убить». Однако ее собственные концептуальные построения важнее этой критики, поскольку они вошли в западную науку как один из вариантов социологического объяснения феномена терроризма смертников.

В своем исследовании Блум предпочитает термин «террор смертников» (suicide terror) другим синонимам (хотя в тексте также часто встречаются термины «атака смертника» и «суицидальный бомбинг»), поскольку предмет изучения берется в более широком ракурсе: атаки смертников, организованные как негосударственными субъектами, так и государствами[228]. Напомним, что Пейп определял свой предмет более узко как «терроризм смертников» (suicide terrorism), что подразумевает в качестве субъекта только повстанческие группировки и негосударственные организации.

В своих критических замечаниях в отношении теории Пейпа Блум справедливо указывает на эмпирическую непроверяемость тезиса о необходимости наличия демократической системы у оккупирующей стороны. Авторитарные режимы, как правило, сокрушают любую оппозицию в самом зародыше, не позволяя эволюционировать ее деятельности в такие формы экстремизма, как терроризм смертников[229]. К тому же ученый подвергает сомнению однозначную квалификацию некоторых из политических режимов, вступивших в борьбу с терроризмом смертников, в качестве либерально-демократических, намекая на их фактическое тяготение к авторитаризму, выражающемуся в частом «приостановлении демократических свобод и норм» (Израиль на оккупированных территориях, Шри-Ланка в 1980-е годы, Россия в Чечне)[230].

Попытка построения собственной концептуальной схемы Блум отталкивается от стремления восполнить пробел в теории Пейпа, которая будучи пригодной для понимания, каким образом терроризм смертников может быть связан с внешним врагом, «ничего не говорит о динамике внутренней политики и организационных мотивациях соперничающих террористических групп как факторах, способствующих переходу повстанцев к терроризму смертников»[231].

Согласно Блум, террористические группы берут на вооружение тактику терроризма смертников при двух условиях[232].

Во-первых, когда другие террористические или военные тактики терпят поражение. Разделяя точку зрения М. Креншоу, ученый указывает, что к терроризму смертников, как правило, прибегают на второй стадии конфликта. Скажем, терроризм смертников «не был представлен во время первой войны в Чечне, не был представлен в первой палестинской интифаде, или первом восстании курдов, или первой войны в Персидском заливе, даже несмотря на то, что террор смертников как стратегия предшествовал многим из этих конфликтов и его современные проявления как тактики повстанческих группировок существовали с 1983 года[233]. Путем проб и ошибок, через «социальное обучение», а также сознательно имитируя удачную тактику других группировок, чья деятельность получила широкое освещение в средствах массовой информации, террористы при определенных внешних условиях приходят к убеждению об эффективности атак смертников.

Во-вторых, когда они вступают в соревнование с другими террористическими группами за народную и финансовую поддержку При этом терроризм смертников распространяется только в странах, где население восприимчиво к террористам, которые делают своей мишенью мирных граждан. Таким образом, среди важнейших сопутствующих факторов распространения терроризма смертников выделяются народная поддержка и внутренняя политика, которая включает в себя характер принятой правительством контртеррористической тактики (в случае если правительство инициирует репрессии в отношении местного населения, из которого вышли террористы, народная поддержка увеличивается).

Миа Блум вторит профессору Пейпу в отношении малой значимости религиозного фактора. Она указывает на то, что современный терроризм смертников ложно ассоциируется с исламом, тогда как у исламской веры как таковой нет ничего «наследственно дисфункционального», что предрасполагало бы ее последователей к насилию, но все дело заключается в заимствовании одной тактики в среде все увеличивающихся радикальных группировок, придерживающихся одинаковых религиозных убеждений[234]. Любые религиозные группировки могут быть восприимчивы к терроризму в том или ином отношении, а многие среди террористических организаций исключительно секулярны[235]. Поэтому ученый рекомендует обратить внимание прежде всего на социальные условия и рациональные мотивы, порождающие стремление к «мученичеству» во имя политических целей.

Дискутируя с Пейпом, Блум все же остается на той же почве, что и ее оппонент, снижая значение религиозной мотивации в продуцировании терроризма смертников чуть ли не до нуля. Что же тогда остается в качестве ведущего фактора, стимулирующего возникновение именно такой специфической формы экстремизма?