Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий - [5]
Конфликт между горняками и должностными лицами, описанный Шадабудиновым, был одним из многих. Промышленность 1930-х годов была словно опутана сетью высоковольтных проводов и гудела от высокого напряжения. Беспрестанное давление Москвы, требования добиться нереальных производственных показателей, преданность делу и соперничество в работе, текучесть рабочей силы, высокий уровень несчастных случаев на производстве, низкая заработная плата и тяжелые условия жизни — все это накаляло атмосферу Рядовой состав партии все больше отдалялся от процесса выработки ее политики, профсоюзы были не способны представлять интересы рабочих. Сами рабочие не видели официально признанного выхода для выражения своего коллективного недовольства. Социальная напряженность в стране сама по себе не могла стать причиной террора 1930-х годов[5]. К тому же партийные лидеры, объединенные в порыве вовлечь рабочих и профсоюзных чиновников в процесс уничтожения «вредителей», сами провоцировали охоту на врагов. Различным группам населения политика террора предоставила новый способ выражения их противоречивых интересов, обид; охота на врагов трансформировала культуру на рабочих местах. Когда репрессии набрали силу, основной удар обрушился на бывших оппозиционеров. Миллионы людей были втянуты в процесс в качестве жертв и преступников, а иногда одновременно в качестве тех и других. На заводах, фабриках, рудниках, на многочисленных новых строительных площадках, в общежитиях, в многолюдных коммунальных квартирах политика террора приобрела четкие очертания и проводилась при помощи насилия — как и советская политика индустриализации. В этой главе сформулированы предпосылки разрушительного пожара в 1937 году. Огонь, зажженный партийными лидерами и старательно ими раздуваемый, оказался эффективным средством для подогрева дальнейших настроений недовольства, напряжения и негодования на промышленных предприятиях.
Политика накопления
В 1928 году партийные лидеры объявили о начале первой пятилетки, задачей которой было достижение высоких целей в промышленном производстве и строительстве. Тысячи рабочих приехали в Сибирь, на Урал, в Донбасс для строительства огромных комбинатов по выпуску железа, стали и химических продуктов. Они рыли новые шахты, сооружали плотины ГЭС и расширяли площади старых заводов. Новые методы производства свели на нет традиционные навыки работы, подрывая власть старых «мастеров» в мастерских и литейных цехах. Миллионы новых рабочих, включая беспрецедентное количество женщин, впервые вступили в ряды наемной рабочей силы. С 1929 по 1933 годы количество наемных работников увеличилось с 11 млн. 873 тыс. до 22 млн. 649 тыс., 200 человек.>{19} Новые мигранты заполняли города и рабочие поселки. Они жили в землянках, в наспех построенных бараках, в снимаемых углах, спали в прихожих и даже в горячих цехах и заводских столовых. На заводах, в шахтах и новостройках к старым рабочим, имевшим огромный опыт политической борьбы, присоединились крестьяне, бежавшие из коллективизированных деревень, женщины, подавшиеся на работу в надежде заработать, и молодежь, страстно жаждущая работы. Все эти группы людей, по-разному затронутые будоражащей историей страны, были брошены в хаос индустриализации.
Параллельно с проведением индустриализации, партия начала жестокую борьбу с крестьянами с целью коллективизации сельского хозяйства. Безудержно росли цены на продукты при стремительном сокращении запасов овощей, мяса, масла, молока, яиц и зерна. В феврале 1929 года правительство объявило о нормировании выдачи хлеба в попытке обеспечить продовольствием рабочим и их семьи, остановить спекуляцию и компенсировать падение реальной заработной платы. Хотя нормированное распределение продуктов обеспечило рабочим базовый минимум, оно не решило проблему дефицита. Рабочие были вынуждены покупать большую часть продуктов на рынках, где высокие цены вдвое сокращали покупательную способность зарплаты.>{20} Пытаясь сдержать рост цен, правительство стало контролировать распределение продовольствия, создавая закрытые рабочие кооперативы, привязанные к месту работы. Но все же новая система распределения была неэффективной, города и рабочие поселки часто оставались без продуктов. Даже хлеб — основной продукт питания рабочих, зачастую был недоступен. Рабочие болезненно переживали нехватку всех видов потребительских товаров, включая одежду, иглы, швейные нитки, одеяла, тарелки, ножевые изделия, обувь. Дефицит угля, топлива, лесоматериалов, гвоздей, стекла, запчастей и инструментов был бедствием на каждом рабочем месте.
Приступив к реализации пятилетнего плана, партия попала в порочный круг. Для увеличения реальной заработной платы и достижения большего процветания, нужно было снизить цены на жилье. Однако снижение цен зависело от повышения производительности труда. Повышение заработной платы могло привести только к тому, что все большее количество людей стало бы гоняться за недостающим количеством товаров — классический неписаный закон роста цен: если товара нет в государственных магазинах, его можно купить у спекулянтов. Партийные лидеры утверждали, что за короткий период производительность труда рабочих должна возрасти быстрее, чем оплата их труда. Со временем себестоимость производимых товаров уменьшится, а снижение цен на них обеспечит повышение реальной заработной платы и рост всеобщего благосостояния. Прежде всего этот план требовал от рабочих жертвенности и высокой отдачи.
