Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий - [32]
Проблемы завода «Серп и молот» были типичными для других заводов, шахт и стройплощадок по всей стране. Цеха не выполняли производственные планы. Рабочие и их начальники боролись с новым оборудованием, нерегулярностью поставок и высокими нормами. Обеспечение жильем отставало от темпа притока новых рабочих рук. Многочисленные препятствия и трудности были неизбежными последствиями быстрой индустриализации. Находясь под прессом требований Москвы, все искали виноватых: ответственные чиновники из Наркомата тяжелой промышленности обвиняли Степанова, который обвинял своих бригадиров, а те в свою очередь обвиняли плохое качество угля, неработающее оборудования, ленивых рабочих и даже беременных женщин. Партийцы были раздражены и стремились защитить свои собственные цеха за счет других. Несмотря на растущую истерию среди партийного руководства в адрес затаившихся троцкистско-зиновьевских террористов, члены партии не боялись друг друга и персонально друг друга не обвиняли. Их споры по поводу «вредительства» или «врагов» были отвлеченными, обвинения не были направлены против какого-то конкретного лица. Большинство членов партии разделяли веру Степанова в то, что усердная работа, организованность и мотивация помогут в конце концов преодолеть самые большие препятствия.
Процесс против «объединенного центра»
Дело шестнадцати обвиняемых в участии в «объединенном троцкистско-зиновьевском центре» было окончательно представлено на рассмотрение открытого суда в Москве 19-24 августа 1936 года.[23] Все подсудимые отказались от адвокатов. Их признания и взаимные доносы являлись главными уликами. Во время процесса Вышинский основывался на признаниях, которые были получены от обвиняемых во время допросов. Стенограмма судебного процесса непосредственно соответствовала указаниям письма от 29 июля, поскольку обвиняемые подробно рассказывали о различных заговорах убить Сталина и других лидеров партии. В 1991 году КПСС официально признала, что признания вины, полученные под пытками и принуждением, были ложными.>{186} Следовательно, стенограмма судебного процесса как запись о фактической деятельности обвиняемых или об их убеждениях была бесполезной. Кроме того, рассматриваемая как оригинальный сценарий, задуманный и написанный сталинским руководством, она удивительно точно отражала глубочайшие опасения и страхи партийного руководства. Признания, раскрывающие их несуществующую деятельность, содержали горькую правду, с которой соглашались как обвинители, так и обвиняемые: партия с трудом пережила экономический кризис начала 1930-х годов, рабочие и крестьяне были озлоблены коллективизацией и падением уровня жизни, и многие бывшие оппозиционеры испытывали серьезные опасения относительно Сталина. Сопротивляясь его политике, они оставались в рядах партии, внешне высказывая преданность, скрывая свои сомнения. Эти два страха: отчуждение рабочих и крестьян и наличие затаившихся скептиков в рядах партии были подтекстом государственных обвинений.
И Вышинский, и обвиняемые неоднократно вспоминали о социальной напряженности в годы первой пятилетки. Например, Каменев заявил, что в 1932 году он был уверен, что «непреодолимые трудности в стране, состояние кризиса в экономике, крах экономической политики, проводимой партийным руководством», продемонстрируют ошибки сталинской политики. Напрасные надежды Каменева были под стать страхам Сталина. Он также понимал, что страна охвачена недовольством. Как напомнил суду Вышинский, Сталин предсказывал, что «остатки умирающих классов» будут пытаться мобилизовать «отсталые слои населения» против советской власти. В 1936 году «отсталые слои» были повсюду: среди голодных колхозников, недовольных рабочих, бывших кулаков. Навязчивая идея партии о «замаскировавшихся» врагах являлась прямым отражением этих страхов. Каменев признался, что Троцкий говорил ему, что в случае войны «наша задача объединиться и возглавить недовольные массы».>{187} Было ли это вымыслом? Если да, то такое развитие событий могло стать реальностью, это было бы следствием социальных и экономических преобразований в стране, отражало историю борьбы между фракциями в партии и усиление фашизма.>{188}
Обвиняемые были вынуждены не только признаться в деяниях, которые они никогда не планировали или не совершали, но и восхвалять Сталина. Лесть в адрес руководителя государства на этом судебном процессе достигла небывалых высот. Задал тон Вышинский: он прославлял великую победу «ленинско-сталинской генеральной линии», «великого Сталина», «товарища Сталина, великого исполнителя и хранителя последней воли Ленина». Зиновьев назвал Сталина «могучим дубом», окруженным «молодыми деревцами», такими как Киров. Зиновьев якобы сказал Рейнгольду: «Недостаточно повалить дуб. Все молодые дубы, растущие вокруг, нужно также срубить». Рейнгольд в свою очередь заявил, что зрелое руководство сделано из слишком прочного гранита, и вряд ли можно ожидать, что среди него произойдет раскол. Неизвестно, придумали эти банальные комплименты сами обвиняемые, или плохо образованные следователи НКВД заставили их запомнить эти эпитеты, но все обвиняемые утверждали, что Сталин является центральной фигурой в руководстве и «его нужно физически уничтожить» прежде всего.
