Территория войны - [5]

– Ну, оклемался, орел?

– Не смертельно, заживет. – На полщеки у него чернел синяк, красно-синяя полоса уходила с шеи под рубашку. – Ну, я им дам в субботу на собрании, ответят за все. Ворье!

– Что взъелся? Уволили?

– Да... выкинули, месяц назад. На кой я им? Ну, и они мне, взаимно. Но эти акции, сколько ни есть, – все мои, продать им – шиш. Я тридцать лет тут пахал! Что мое, то мое. Как ты его, однако! Бац – и он лег прям рядом, меня аж ветром обдало. Готов... Ну, ты дал! Боксер, что ли?

– Бывший.

– Мастер небось?

– Он. Что у вас в субботу?

– Собрание акционеров. Внеочередное. Торопятся.

– Что за спешка?

– А то, что хапнули в мае месяце и теперь продать хотят.

– Что хапнули?

– Завод наш хапнули. Еще акций навыпускали и себе же по дешевке продали. Ворье, я ж говорю. Наши-то акции, первого еще выпуска, вдвое из-за этого подешевели. С нами, как с дурачками, обошлись. Теперь у них у каждого по контрольному пакету. Хозяева! А ты мне протокол собрания того майского покажи! Чьи там подписи стоят, а? Нет, молчок, только дубинкой. То ж курица левой лапой протокол подписала. Фальшак! За дураков нас...

– А кто покупает?

– Хрен его знает. Разве нам докладывают! Да что им, кирпичи наши нужны? Ради Бога, не смеши меня. Земля им эта нужна, ее они хотят. Знаешь, почем она здесь, столичная? То-то. Да они выкинут всех наших работяг на следующее же утро. Зачем они сюда комиссии каждый день водят с проверками? Чтоб закрыть эту лавочку. И жителей местных натравили – маршировали тут все, махали своими плакатами да красными флагами, кричали чего-то. Пыльно, ишь, им стало. Что, тридцать лет не пылили и не душили? Тогда не замечали, а тут вдруг плохо стало. Сейчас тут вообще пыли нет, завод стоит, на ладан дышит. За дураков-то нас не держите!

Мужик уже сильно качался – тяжкая доля у нашего акционера. Я протянул ему на прощание ладонь, он схватил ее и сжал обеими руками.

– А ты – молоток! Как ему врезал! Спасибо тебе, ей-богу. Я как в кино на это смотрел, снизу-то...

3. «МегаФинанс»

Утром я сел за компьютер. «МегаФинанс», финансовая компания, в Интернете она имела свой сайт. Любые финансовые услуги, все, что душа пожелает: выпуск или скупка акций, объединение предприятий – читай, и их захват, биржевые и валютные операции. Разумеется, все законно. О стоимости услуг не упоминалось. Фамилии и имена также были излишни, но номер телефона – пожалуйста.

Я набрал его. Вышколенный молоденький женский голос произнес: «Компания «МегаФинанс», доброе утро, чем можем быть вам полезны?»

– У меня проблема, но это не телефонный разговор. Когда я могу подъехать? Мне нужно высшее руководство.

– Вы представитесь?

– Пока нет.

– Можете назвать суть дела?

– Большой завод. Большие деньги. Вам это достаточно?

– Минуточку. – Я подождал, пока снова не раздался приятный голосок: – Борис Михайлович может вас выслушать в два тридцать. Вам удобно?

– Вполне.

Снаружи офис был свеженький, с иголочки, – трехэтажный особнячок нежно-сиреневого цвета. Но подступившие сбоку от пятиэтажки жестяные гаражи-тенты портили вид, заметно снижая задуманный первоначально высокий класс. Около них я и поставил свой мотоцикл.

На входе – два охранника в форме, оба – как быки. Один за столом, со списком, ему я и протянул свое водительское удостоверение. Второй стоял чуть поодаль, в классической позе полицейского – руки скрещены на груди, ноги расставлены, гордый взгляд. Меня поразила их униформа – копия летней формы нью-йоркского полицейского. Все до мелочей: темно-синий индиго, покрой, ремни, открытая кобура с торчащей рукояткой пистолета, и даже – крупная белая звезда шерифа над левым нагрудным карманом каждого. Я сразу почувствовал себя как в Голливуде.

Гостей в этой фирме одних не оставляли. Меня сопровождал второй из «ньюйоркцев». Перед закрытой электронным замком стеклянной дверью – взмах магнитной карточки, и она беззвучно распахнулась. Под ногами ковры, над головой повсюду видеоглазки наблюдения, кондиционированная прохлада и тишина – именно такие условия любят большие деньги.

Но первые слова никак не приходили на ум – ладно, что-нибудь да подвернется на язык.

В приемной сидела секретарша. Скользнула глазами по моему мотоциклетному пропыленному облачению, но никакой удивленной реакции. Сопровождающий «ньюйоркец» отошел от меня к свободному креслу и присел.

– Директор ждет вас, – пропела секретарша, и я прошел в кабинет.

Директор оторвался от своих бумаг на столе, когда я уже сделал несколько шагов от двери. Без улыбки указал рукой на кресло и посмотрел прямо в глаза.

– Слушаю вас, господин Соколов. – Можно было только удивляться, как у них поставлено дело: они узнавали имя каждого, кому назначали встречу.

Я присел, вынул из кармана книжку с врезанным диктофоном и небрежно положил ее на стол. Тот настороженно покосился на нее.

– Я у вас по личному делу, но чужому. Мне поручили одну работу, и она привела меня к вам.

Я окинул глазами кабинет. Все дорого, классно, изумительный дизайн – стекло, полированная сталь, и в контрасте с этим – антикварная тибетская бронза. Я намеренно тянул с разговором, и он нервно взглянул на часы.