Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек - [10]

Перед въездом в аэропорт кенийской столицы есть небольшая развилка. Если ехать по одной дороге, попадаешь к обычному терминалу, если по другой — к так называемому VIP-терминалу. Вот на этой-то развилке греческий кортеж внезапно «разбили» несколько автомобилей — на ходу вклинились посередине. Машина с Оджаланом попыталась скрыться, но её блокировали. Люди в масках и с оружием вытащили его из салона и втолкнули в свой автомобиль, который стремительно двинулся к аэропорту по маршруту, предназначавшемуся для служб безопасности в международной транзитной зоне. Это была бригада турецкого спецназа.

На следующий день телеканалы всего мира показали картинку — маленький самолёт с Абдуллахом Оджаланом на борту садится на аэродроме военной базы под Стамбулом. Рот узника заклеен скотчем, руки скованы наручниками, он весь казался связанным вдоль и поперёк. Все турецкие газеты вышли с одним и тем же заголовком на первой странице: «Апо доставлен в Турцию — здесь его ждёт суд и возмездие!»

Для того чтобы воспроизвести этот момент в фильме, мы воспользовались кадрами оперативной съёмки турецких спецслужб.

Минута молчания по-турецки

Теперь хочу сказать несколько слов о том, как в той ситуации работала турецкая разведка. Я уже говорил, что в то время практически постоянно находился в Турции, занимаясь проблематикой борьбы курдов за создание своего государства. Ещё до всех этих кенийских событий у меня была встреча-интервью с председателем парламента Турции Хикметом Четином. И он как бы невзначай спросил меня: «А где сейчас находится Апо?» Я ответил, что мне это неизвестно. Он хитровато прищурился и сказал так: «Не может быть, чтобы вы этого не знали. Ваша организация наверняка в курсе, где он в данный момент скрывается».

Я напомнил, что моя организация — это программа «Вести» российского телевидения. Четин тогда уточнил, что имеет в виду совсем другую «нашу организацию». Стало понятно, что этот человек, давая согласие на интервью, имел в виду выяснение в процессе разговора каких-то важных для себя вопросов, достижение неких собственных целей. И, видимо, проанализировав ситуацию, он почему-то пришёл к выводу, что я являюсь представителем российских спецслужб. Не больше и не меньше.

Мне не оставалось ничего другого, как постараться убедить его в обратном — я журналист российского телевидения и выполняю свои сугубо профессиональные задачи. Не знаю, насколько он поверил этому, но попросил меня подождать минуточку и вышел из кабинета. Вернулся с газетой, которую положил передо мной на стол. Ещё не успев прочитать текст главной статьи (турецким языком я владею свободно), я увидел в центре первой страницы карту. Карту проезда из Одинцово к даче Алексея Митрофанова, где, как вы понимаете, в этот момент и находился Оджалан. Так что турецкая внешняя разведка в этой истории оказалась на высоте, показала свою способность решать самые сложные задачи.

После демонстрации всему миру связанного Оджалана турки заявили, что его дальнейшую судьбу будет решать Суд национальной безопасности Турции. Пообещали, что дата начала процесса будет объявлена в ближайшее время.

Я срочно прилетел в Анкару. Но тут выяснилось, что предварительное заседание суда, где определят дату начала судебного процесса над Апо, будет не в Анкаре, а в Стамбуле. Мы срочно вылетаем туда, оставив вещи в гостиничном номере. В зале Суда национальной безопасности Турции творилось что-то невероятное — там собрались, наверное, тысячи съёмочных групп со всего мира. И вот нам всем объявляют — Абдуллаха Оджалана будут судить на острове Имралы в Мраморном море.

Тут для нас началась новая эпопея — работа на судебных заседаниях. Имралы, как я уже говорил, маленький остров, добраться до которого можно только катером из города Мудамия, провинции Бурса. Путь по морю занимал примерно около двадцати минут. Чтобы сесть на катер, нужно пройти жесточайший досмотр сотрудниками службы безопасности — турки очень опасались возможности терактов во время судебного процесса.

Имралы всегда считался мрачным местом, даже рыбаки старались обойти его стороной и называли его «турецким замком Иф», потому что на острове находилась тюрьма строгого режима. Здесь никогда никто не жил, из людей на этот берег прибывали только особо опасные преступники и их вооружённые до зубов охранники. С февраля по июнь 1998 года лидер РПК был единственным узником острова-тюрьмы.

Там я во второй раз увидел Абдуллаха Оджалана — он сидел в пуленепробиваемой клетке, под прозрачным стеклянным колпаком. Суд проходил в помещении тюремного кинотеатра. В зале было множество турецких женщин — как и на демонстрациях, они были с портретами погибших сыновей и мужей.

Судебное заседание длилось долго. Подробнейше перечислялось, что именно инкриминируется курдскому лидеру, какие операции и когда проводились турецкими полицейскими и вооружёнными силами и, главное, конечно, сколько и при каких обстоятельствах людей погибло в ходе пятнадцатилетней необъявленной войны с Рабочей партией Курдистана.

Наступил последний день. Судья удалился, чтобы, вернувшись, огласить приговор. В это время в зале стояла мёртвая тишина. И точно такая же тишина повисла над всей Турцией. Страна замерла в ожидании приговора. Получилась такая общенациональная минута молчания, когда вспомнили всех погибших в боях с курдами и в результате устраиваемых ими диверсий и террористических актов.