Терракотовые сестры - [100]

Резерв подоспел вовремя. Нападавшие сначала откатились обратно на насыпной вал, а после были сброшены и оттуда – залпами стрел и ударами вновь обретшей расчет катапульты. Призраки не вышли за пределы их Масады. Они остались оборонять ее сквозь время и пространство, встали в пролом, когда силы живых могли дать трещину. И не предали своего дома, своей крепости, сохраняя ей верность, как и прежде.

А потом наступил рассвет.

И когда лучи солнца стерли сумрак со стен Форта, с ним растаяли и силуэты призрачных солдат. Они исчезали, салютуя живым своим оружием с тем же достоинством, с каким приняли когда-то свою первую смерть.

И защитники крепости поняли – эта атака отбита. То, что победа еще далеко, тоже было ясно. Но рассуждать было некогда. Нужно действовать. Кто-то уже тащил мешки с песком и щебнем. Предстояло наскоро залатать проломы, чтобы завтрашняя атака, которая непременно состоится, не далась противнику так уж легко.

Среди занятых работой людей или тех, кто перевязывал раны, Мэри искала взглядом Фархада и не находила. То ли он погиб, когда обрушилась стена, то ли жив, но ушел с врагами. То ли он где-то в крепости, но не желает видеть ее…

Любой ответ мог быть правдой.

Глава 6

Все самые страшные вещи в жизни случаются неожиданно.

Можно ждать их, готовиться, замечать приближение, но удар все равно будет внезапным, в неожиданном месте, в то время, когда ты смежишь веки, отвернешься на секунду, задумаешься о мире…

Пост над змеиной тропой Казакова сдала уже минут двадцать назад. Брела медленно по коридорам, чувствуя, что с каждым шагом ноги становятся все более ватными. Вышла наконец к солнцу, к основному расчету, к проломам и слаженно работающим людям. Не знала, куда себя деть: хотелось тупо пялиться в одну точку и выговориться одновременно. Пошла на сорванный голос Мэри Лу и чуть не бросилась на шею той, которую еще несколько часов назад обвиняла в истеричности.

Та улыбнулась девушке:

– Живая! Я так рада, дорогая! – и сразу к делу снова. – Думаю, долго отдохнуть нам не дадут. Надо скорее подготовиться. Заделать провалы, подлатать мехов. И еще я Фархада видела. Он живой!

Маше тоже хотелось так много рассказать, но решилась она только на фразу:

– А Изам действительно был кротом. Но он уже никому ничего не скажет, сестренка. Куда поставишь? Я теперь стреляю хорошо.

– Пойдем клепать наших железных солдат, сестренка. Расскажешь, как это я успела обзавестись сестрой, – Говард подмигнула, – а стены тут уже живучий Иржи подлатает.

Тот тоже усмехнулся и кивнул.

Мэри командовала двумя мелкими механоидами, заставляя их оттаскивать и сортировать детали разбитых машин, и одновременно слушала Машину теорию о родстве душ.

– Не будем придираться, – наконец сказала Говард, – и теория выглядит достаточно стройной. Совпадают обстоятельства рождения и загадки в происхождении – безотцовщина, проще говоря. И способ доставки всех нас троих в эти неродные нам миры, и быстрая адаптация у нас с Мэй. И схожие свойства личности. Красиво. Родство крови, магия соли, тонем в месте, где не тонет никто. Совпадает и географическая составляющая. В общем, не научно, а скорее фантастически литературно. Но интересно и похоже на правду. На этом и остановимся. Знаешь почему? – тут американка подняла глаза на Машу. Чумазая от пыли, она сейчас казалась даже моложе своих лет. – Потому что я не против иметь такую сестру, как ты. Мне за тебя не стыдно.

Еще неделю назад Казакова бы завелась и почувствовала в тираде заокеанское высокомерное добродушие. Начала бы язвить и пикироваться с жаром. Но слишком уж многое произошло за эту неделю, чтоб не научиться отделять важное от срочного. Да и Мэри Лу не давала времени на размышления. Сунула Маше в руки несколько искореженных трубок и приказала:

– Дай ему команду. Любую.

Казакова выпучила глаза. Но Говард была непреклонна:

– Давай уже! Каждая секунда на счету!

И девушка сложила трубки наподобие паучка, скрутила середину проволокой, приложила для смеха сверху найденную только что шестеренку наподобие головы и просто сказала:

– Ходи!

К ее удивлению, комок проводков и трубочек зашевелил лапками, как живой паучок. Непонятно на чем держась, но завращалась шестеренка, и металлический хлам медленно пополз к ноге создательницы.

– Твой первый механоид, сестра! Да и для меня прямое доказательство твоей правоты, – подытожила Мэри Лу. И тут же поправила себя: – Так я теперь из большой семьи – две сестры и двоюродная мама, да еще и в России. У меня куча родственников, оказывается.

И засмеялась. Они с Машей смеялись вместе. А потом взялись за ремонт мехов. Новорожденный паучонок носился вокруг. Сестры перекидывались шутками, которые возникали из ничего, и смех, смех над сильно побитыми стенами крепости, смех не истеричный и не отчаянный, а живой, теплый, негромкий, звучал, как журчит ручей, наполняя жизнью берега. И вот уже кто-то запел тихо, кто-то подхватил. Кто-то заговорил с соседом, кто-то молча поднялся и принялся за работу. Жизнь и мир, побеждающие войну, тихая непоколебимая уверенность в собственной правоте, стоящая крепче, чем скала, уже охватывали Форт. Следы битвы, разрушений, пожарища стирались, уменьшались, уже не казались такими уж тяжелыми, обмытые смехом и песней. Крепость затягивала свои раны, обласканная солнцем и участием живых.