Терраформируя Терру - [7]

— Чего ждать? — отрезала Таня. — Если для очистки планеты не хватило ледникового периода, какого чуда ты дождешься за десять — двадцать лет?

— Мы могли бы собирать данные, — негромко и рассудительно возразил Арне. — Могли бы перестроить план так, чтобы он соответствовал Земле, какой она должна стать через двадцать или двадцать тысяч лет. Можем подготовиться, если уж в конце концов нам придется взяться за дело.

— Мы уже готовились, — Пепе дождался кивка Тани. — И учились. Готовыми больше, чем сейчас, мы никогда не будем. Отправляемся, я говорю. Сейчас.

— Без меня. — Арне прижал к себе Дайну, и она улыбнулась ему в лицо. — Без нас.

— Нам будет тебя не хватать. — Пепе пожал плечами и повернулся ко мне: — А ты как, Данк?

Я сглотнул и набрал в грудь воздуха, чтобы сказать: «С вами», но Таня уже схватила его за руку:

— Я биолог. Я знаю, что надо делать. И нашла кислородные маски на складе. Ты только спусти меня вниз, и я сумею посеять семена.

Они улетели вдвоем. Пепе пилотировал скакун, а Таня передавала по радио сообщения обо всем, что они видели с низкой орбиты. Она описала съежившиеся ледяные шапки, высокий уровень моря, изменившуюся береговую линию, из-за которой трудно было узнать знакомые континенты.

— Нам нужна почва, в которой могли бы прорасти семена, — сказала она. — С высоты трудно определить, есть ли она вообще. Правда, эрозия идет, но дожди смывают почти все осадки в море, потому что нет корней, которые бы ее удерживали.

Дайна спросила, сохранилось ли что-то от человеческой цивилизации.

— От цивилизации? — ехидно передразнила Таня. — Ледник и время стерли с лица Земли великие пирамиды. И великие плотины. И Великую Китайскую стену. Все, что можно было бы разглядеть сверху.

— Неудивительно, — буркнул Арне. — Удар переделал Землю, только не для нас.

— Наше дело, — прозвучал голос Пепе, — снова приспособить ее для себя.

— Новехонький мир, — сарказм пропал из голоса Тани, — только и ждет искорки жизни.

Арне задавал в микрофон технические вопросы о показаниях спектрометра, анализировавшего отраженное от поверхности солнечное излучение, о полярных льдах, о воздушных и океанических течениях. Эти данные, сказал он, мы должны оставить следующим поколениям.

— Мы здесь, чтобы посеять новую жизнь. — В голосе Тяни послышалось раздражение. — И мы слишком низко над экватором, чтобы различать узор течений. Поверхность почти вся скрыта густыми облаками. Для выбора посадочной площадки понадобится радар.

Арне так и не сказал, что пожалел о решении остаться, но задавал столько вопросов, что я решил: он чувствует себя виноватым.

Спустившись в верхние слои атмосферы, они засеяли планету бомбами жизни, термостойкими цилиндрами с семенными гранулами. Над Восточной Африкой между облаками открылось узкое море на месте большого разлома, который стал глубже и шире. Таня решила приземлиться там.

— Самое подходящее место, какое мы видели. Вода на вид голубая, может, и пресная, без особых загрязнений. Кроме того, в этих местах возникли первые представители гомо сапиенс. Символическое место для второго творения, хоть Пепе и говорит, что я сумасшедшая.

Он говорит, что мы уже сделали свое дело. Разбросали семена над всеми материками и выкинули бомбы с водорослями над океанами. Он говорит, природа доделает остальное, но я биолог. Я хочу взять образцы почвы, воды и воздуха для следующих поколений.

Здесь нужен был бы Арне. — Она говорила серьезно, без тени сарказма. — Он лучший терраформист, чем мы. Он упускает самый волнующий момент в своей жизни. — Она вся бурлила восторгом. — Мы чувствуем себя богами. Нисходим в мертвый мир с огнем жизни. Пепе говорит, нам надо возвращаться на Луну, пока еще можно, но я не… я не могу… отказаться от посадки!

Они начали спуск на другой стороне Земли и оказались вне зоны связи. Целый час я грыз ногти от волнения.

— Сели благополучно! — Первое, что мы услышали, когда связь восстановилась, — восторженный крик Тани. — Пепе посадил нас на западном берегу Кенийского моря. Отличный день, солнце высоко, роскошный вид через узкий залив на темную скальную стену и склон молодого вулкана высотой почти с Килиманджаро. Над конусом поднимается башня дыма. Над нами небо синее, как море, хотя это может быть ненадолго. Я вижу, на западе собирается гроза.

Таня несколько секунд помолчала.

— Еще одно… очень странно. Скакун приземлился вертикально на хвост, и мы сидим высоко. Из кабины нам далеко видно море. Оно спокойно, но кое-где видны необычные пятна барашков. Это странно, потому что они движутся к нам, хотя ветра не заметно.

Я могла бы понять… — Ее голос прервался.

Я услышал короткий вздох и сдавленное восклицание Пепе.

— Эти барашки! — пронзительно зазвучал голос Тани. — Это вовсе не барашки! Это что-то… что-то живое!

Наверно, она отодвинулась от микрофона. Голос затих, и я расслышал несколько слов Пепе:

— Невероятно… никакой зелени, нет фотосинтеза, откуда жизнь может получать энергию… надо узнать…

Больше мы ничего не слышали, пока Таня не вернулась к микрофону.

— Что-то плывет, — быстро, задыхаясь, говорила она. — Плывет по поверхности. Мы видим только расходящиеся волны, но это наверняка какие-то потомки существ, переживших удар. Пепе не верит, что такие крупные существа могут жить при таком недостатке кислорода, но на дне старых океанов существовала анаэробная жизнь. Черные перья, гигантские трубчатые черви, бактерии, которыми они питались…