Терпкость вишни - [65]

Отзывчивый блондин еще раз поднял меня на плечи и мужественно выдержал до конца, приплясывая под «Пане Владек, вам не страшно». А потом пошел за пивом. Исчез он как раз тогда, когда Казик закончил концерт.

— Нет, так нельзя, — сказал парень рядом со мной. — Он должен спеть «Польшу». Без этого ювеналии не ювеналии.

И Казик спел. А когда мы пели припев: «Польша! Живу я в Польше, живу я в Польше, я здесь живу, я здесь живу!» — то свято верили, что наше место и впрямь здесь. В этой бедной, запущенной маленькой стране, где жизнь порой бывает такой уродливой, что глазным яблокам впору полопаться.

Казик закончил — и ливень хлынул с небес. Все двинули — кто в уютный свой дом, кто на холодную квартиру, кто на жесткую общежитскую койку. В этом хаосе, когда меня то и дело толкали бегущие люди, я даже не подумала поискать блондина. Должно быть, он сейчас тоже убегает от дождя, выпив наскоро свое пиво. И возможно, даже радуется, что ему никого не нужно ни угощать, ни держать на плечах, ни спрашивать: «Мы еще встретимся?»

ЮВЕНАЛИИ, ЗАВЕРШЕНИЕ

— Мы так и не дошли туда, — ответила на мой вопрос Милена. — Потому ты и не смогла нас найти.

— Нас задержали выборы самой симпатичной девушки филфака, — пояснила Мария, — но об этом лучше всего тебе расскажет сама виновница торжества.

— Да перестань, Марыся, — покраснев, смущенно бросила Виктория. — Не о чем рассказывать.

— Есть, есть о чем, — не отступала Мария. — Ты же стала первой вице-мисс.

— Ну да? — обрадовалась я. — А какие-нибудь профиты от этого есть?

— Несколько фотографий, букет цветов и резиновая надувная кукла мужчины вместо традиционного медвежонка, — перечислила Виктория. — А также комплекс смешанных чувств.

— А как получилось, что ты приняла участие?

— Меня вытолкнули, — извиняющимся тоном объясняла Вика. — Им не хватало девушек, и они пригласили желающих из зала. И тут Ендрек поднял мою руку и крикнул, что есть желающая. Шутник.

— И что?

Вика пожала плечами:

— Да ничего. Не буду же я драться с амбалом. Я сняла очки, отдала их Ендреку и поднялась на сцену. А вы ведь знаете, что без очков я совершенно другой человек. Во мне взыгрывает отвага. Я никого не вижу и потому не смущаюсь.

— Точно, — подтвердила Миленка. — По тебе не видно было, что ты трусишь. Ты профессионально сработала в этом шоу.

— Она была на шаг от победы, — добавила Мария. — Если бы не этот дурацкий кабель, мы сейчас жили бы в одной комнате с мисс факультета.

— А что за кабель?

— Да лежал там на полу, я его не заметила. Во время самбы зацепилась ногой, и победа уплыла.

— И так все было классно, — заявил Травка. — И потом, второе место — это ведь гораздо лучше.

По мне, так совершенно точно. Потому что второе место дает примерно то же самое, что толпа или шапка-невидимка. Позволяет стать незаметной для остального мира. И спокойно заниматься своим делом.

— Когда же наконец придет твой кузен? — вдруг нетерпеливо бросила Мария. — После дискотеки у меня страшно болит сердце.

— Где именно? — услышали мы знакомый хмурый голос, а через несколько секунд увидели и хмурого обладателя этого голоса. — Где ты чувствуешь боль?

— Здесь, слева, в районе ребер. Просто жутко колет, — жалобным голоском промолвила Мария. — А вдруг это инфаркт?

— Да ну, — махнул рукой Болек. — Грудь у тебя болит, а не сердце.

— Точно? — допытывалась Мария, не до конца поверившая в правильность поставленного Болеком диагноза.

— Ты ноешь, как некоторые старушки. Скучно им становится после «Новостей», и вот они начинают выискивать у себя болезни. А потом звонят с готовым диагнозом. Что у них слизистая оболочка желудка оторвалась и движется в направлении двенадцатиперстной кишки или что ребро давит на левый желудочек сердца.

— И что же ты?

— Еду и, если есть время, выслушиваю. Только это я и могу сделать, чтобы повысить их так называемое качество жизни, — вздохнул Болек. — Ну, кто следующий?

— Может быть, я? — Я показала пальцы на ногах. — Я была на ювеналиях в босоножках. Ну и немножко попрыгала в жуткой толпе.

— М-да… — Болек с удовлетворением смотрел на мои посиневшие ногти. — Босоножки для такого концерта не самая лучшая обувь. Выглядят они, конечно, кошмарно, но, может быть, мы обойдемся без ампутации ступней.

Я инстинктивно поджала распухшие пальцы.

— Шутка. — Он улыбнулся, как обычно, левым уголком губ. — Сейчас я тебе выдам мазь, и дай ногам пару дней отдохнуть.

— Это значит, я не смогу выйти из дома? — огорчилась я.

— Почему нет? Сможешь. Если умеешь ходить на руках.

И ПОСЛЕ ЮВЕНАЛИЙ

Я выдержала уже целых два дня. Сижу в кухне-ванной, с завистью наблюдаю за котярами, греющимися на майском солнышке. Я бы тоже полежала на травке в старом садике за нашим домом. В последний раз я там лежала почти год назад. Вроде бы и недавно, а ощущение, будто за это время я наполнила воспоминаниями как минимум две большие поллитровые кружки.

— Обуяли печальные мысли? — поинтересовался Филипп.

Он только что заглянул к нам узнать, как Миленка. Уселся в кухне и терпеливо ждет, когда я перестану пялиться в окно.

— Значит, нас двое таких, — сказал он, услышав мой утвердительный ответ.

— А ты-то чего? — удивилась я. — Милена говорила…