Терпкость вишни - [61]

— А чего бы ты еще хотела? — спросила я.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Пусть он еще почитает биографии знаменитостей. И увидит, как мужчины боролись за любовь женщины. Например, поклонники Айседоры Дункан впрягались в ее экипаж.

— Если тебе это так нравится, — повысила я голос, — то, может, тебе поменять своего медведя на пару гнедых скакунов?

— Ты спросила меня, чего бы я хотела, и я привела тебе пример, — сказала мама, наливая себе кружку подогретого меда. — Хочешь еще?

Я кивнула. С удовольствием узнаю, что по вкусу моей шальной мамочке.

— Ну скажем… А, вот пожалуйста: муж Фриды Кало на похоронах ел ее пепел. Вот это любовь.

— Но ты ведь живая, — заметила я.

— Да, и только теперь по-настоящему это чувствую.

— Да, знаю, ты уже говорила. Только вот не понимаю, как ты смогла так несправедливо обойтись с папой. После двадцати семи лет! — выложила я на стол последний аргумент.

— Теоретически я могла бы подождать с этим еще год или два, — сказала мама. — Только зачем? Чтобы отметить жемчужную свадьбу?

— Но ведь ты же любила папу! — крикнула я.

— Любила? — удивилась мама. — Просто мы встретились в кафе. Потом он пригласил меня в дансинг, а там уже все само пошло.

— Но должна же была быть хоть какая-то причина, по которой ты выбрала именно его!

— Конечно, — согласилась мама, сделав глоток. — Прическа.

— Что прическа?

— У твоего отца была прическа, как у Друпи.

* * *

А если бы у него была прическа, как у Джеймса Бонда, то что? Меня не было бы на свете? Так кто же я? Дурацкая случайность? Жертва моды? И вообще, кто этот Друпи?

* * *

— Один из представителей итальянского диско наряду с Альбано, Пупо и Макарони, — объяснил Ирек. — Я знаю это, потому что бабушка была когда-то поклонницей этого жанра.

— Похоже, что моя мама тоже. И только поэтому она вышла за папу. Я уже сама не знаю, кто я такая, — пожаловалась я.

— Вижу, у тебя та же проблема, что у Данни из фильма «Пирл-Харбор», — вздохнул Ирек. — Он это так сформулировал: «Сам уже не знаю, кто я. Выгляжу героем, но героем себя не чувствую».

— Потрясающая скромность. — Я тут же представила себя говорящей, что выгляжу героиней.

— Ну да. Взгляни на себя. Он, кстати, мог бы получить «Оскара» за абсурдное нагромождение патетических текстов. Но нас, в сущности, это не должно удивлять. Как сказал Воннегут устами одного из своих героев, почти в каждом фильме и в других произведениях содержится предпосылка, что война — это ад, но она необходима, чтобы превратить мальчика в настоящего мужчину.

— Интересно, — пробормотала я, листая журнальчик для любителей компьютерных игр.

— Ну, у Курта есть тексты и получше. Моя сестра могла бы много чего процитировать, потому что она любит Воннегута.

— Да нет, я не о том, — сказала я.

— А о чем?

— Когда ты цитируешь чужие высказывания, меня это нисколько не раздражает. Ты называешь автора… и, кроме того, не чувствуется, что ты этим хвастаешь.

— Хвастаю? Чем?

— Тем, что ты много читал и способен воспроизвести фрагмент текста. С Даниэлем, сам понимаешь, другой случай.

— Вишня, а может, дело вовсе не в цитатах? Может, ты просто искала какой-нибудь повод?

ПОЧТИ СЕРЕДИНА МАЯ

У меня важное поручение. Нет, речь идет вовсе не о том, чтобы склеивать черепки, оставшиеся от брака моих родителей, а об элементарном родительском собрании в школе Милоша. Он целую субботу умолял меня сходить на него.

— Понимаешь, Косточка, — он потер покрасневшие от пыльцы глаза, — в последнее время у меня выскочило несколько четверок. Сама понимаешь, что это значит для ребенка, которого считают гениальным.

Знаю. В лицее по этой причине я хотела совершить самоубийство, съев целую упаковку витамина С. Все кончилось болями в желудке и лимонно-желтой мочой.

— Я эти четверки исправлю, — уверял он меня, — но сейчас просто не хочу нервировать маму. Тем более что ее вроде бы собираются в очередной раз повысить, и она страшно волнуется.

— Надо думать, ты мне это говоришь не без причины, — высказала я догадку.

— У нас будет родительское собрание. Сходи, а? Один-единственный раз.

— И как я там должна представиться?

— Да никак. Наша классная не требует подробных объяснений. Как только она произнесет мою фамилию, ты просто скажешь «здесь» — этого будет достаточно. Потом выслушаешь несколько дурацких замечаний, возьмешь табель с оценками, и на этом конец.

* * *

Ну как я могла не пойти? Я отправилась к нему в школу сразу после упражнений по основам высказывания абсурдных взглядов. В класс я вбежала с небольшим опозданием и уселась на первую парту, потому что все остальные были заняты взволнованными папочками и мамочками. Но немало было и представителей более молодого поколения, а может быть, просто репетиторов, интересующихся успехами своих воспитанников.

— Ты за кого пришла? — ткнул меня шариковой ручкой парень с соседней парты.

— Милош Янечко, — шепнула я как можно тише, чтобы не привлекать внимания учительницы.

— А я за Асю Витовскую. Подтягиваю ее по физике. Ее родители в заграничной командировке уже больше полугода, а бабушка прийти не смогла, потому что ей надо быть на собрании общества игуановодов, ну, это которые игуан разводят.