Терпкий вкус тутовника - [8]

Катя пошла. Дом она узнала сразу. Поднялась на этаж, постучала в знакомую дверь. Дверь открыла маленькая девочка.

– Здравствуй, а Нина здесь живет? – спросила Катя девочку.

Малышка улыбалась и молчала.

В коридор вышла женщина. Нина.

– Нина, здравствуй, ты меня помнишь? Я – Катя, дочь Аллы Сергеевны.

– Узнала, узнала, проходи.

Катя вошла. Нина стояла и рассматривала Катю. Сказала что-то дочке по-осетински. Девочка убежала в комнату.

Они сидели на кухне. Нина варила кофе. Катя не знала, с чего начать разговор.

– Это твоя дочка? – спросила она.

– Да.

– А как зовут?

– Лиана, в честь мамы.

– Красивая девочка. И имя красивое. Я ведь даже не знала, как твою маму зовут.

Они опять помолчали.

– Мама умерла. Я приехала сюда – похоронить. Она так хотела. Чтобы быть рядом с дядей Асланом, – сказала наконец Катя.

– Я знаю. Мне сказали.

– А твоя мама давно умерла?

– Через два месяца после отца. Не смогла она без него. Все повторяла – побыстрее бы отмучиться…

– А ты как?

– Нормально.

– А муж где?

– На работе. У него дежурство сегодня. Он хирург. Как отец.

– Нина, скажи, ты не против? Ну, что Алла Сергеевна там, рядом… Что могилы их рядом? – Катя разглядывала цветок на клеенчатой скатерти. Боялась посмотреть на Нину.

– Судьба такая. Не чужие ведь.

– А ты знала? Что я дочь дяди Аслана?

– Всегда знала. Мне мама сказала. Да все знали.

– Мне мама тоже сказала. Но я маленькая была. Не поняла ничего.

– Алла Сергеевна хорошая женщина была.

– И твоя мама Лиана тоже. Я помню ее травки. Только предсказание не помню. Помню, что плохое. А ты не помнишь, что она мне тогда сказала?

– Не помню, – ответила Нина. Но Катя почувствовала, что Нина помнит, только говорить не хочет. – Ты когда назад? – спросила Нина.

– Завтра.

– Хорошо.

– Ты звони. Приезжай к нам, ко мне, в Москву.

– Хорошо. Спасибо.

Катя знала, что Нина не позвонит и не приедет.

– Ладно, я пойду.

Из комнаты выбежала девочка – проводить гостью. Катя погладила ее по голове.

– До свидания, Нина. До свидания, Лиана.

– До свидания.

Катя долго стояла на автобусной остановке. Теперь она осталась одна. Совсем одна. Нина, конечно, родственница. Но у нее своя жизнь, и Катя ей не нужна. Подошел автобус. Катя была единственным пассажиром. Водитель спросил: «Куда?» – она показала бумажку с адресом. Водитель кивнул и домчал ее до нужной остановки, не останавливаясь по дороге.

Регина ее ждала на улице, ходила вокруг остановки и смотрела на дорогу.

– Я уже не знала, где тебя искать. – Регина сердилась.

– Автобус ждала.

– Ты куда ездила?

– К Нине, дочери дяди Аслана. Она моя сводная сестра.

– Да знаю я.

– Откуда?

– У нее муж – врач. Хирург. Руки – золотые. К нему со всей республики приезжают. Ладно, пошли в дом. Уже все ушли.

Регина взяла подругу под руку и повела в дом. Катя подумала, что слишком долго не видела Регину. Знала, что подруга вышла замуж – за Володю, русского парня, что Регина особо подчеркивала, сына родила – Сашу. Регина сообщала новости срочными телеграммами. На свадьбу звала, на крестины. Но Катя так и не выбралась – маму не могла оставить.

– Кстати, а где Володя и Саша?

– Дома, тебя ждут. Сашка спит уже, наверное.

Катя видела Володю на вокзале. Высокий, худющий парень. Они с Региной очень смешно смотрелись рядом – она, маленькая, кругленькая, доставала ему до подмышки. Сашка родился длинный, в отца. Регина считала его самым красивым младенцем на свете.

Катя сидела, пила чай, Регина с Володей переругивались из-за того, кто завтра поведет Сашку в садик.

Катя вдруг зажала рукой рот и побежала в ванную – ее вырвало. Она умылась. Посмотрела в зеркало. Ее целый день тошнило. И вчера, и позавчера. Катя думала, что на нервной почве и от усталости.

Она вышла из ванной. Володя ушел спать. Регина домывала посуду.

– Ты чего? – спросила Регина.

– Не знаю. Перенервничала, наверное. Устала.

– Ну-ну. А грудь появилась тоже от усталости?

– Что ты имеешь в виду?

– А то и имею. – Регина встряхнула мокрой рукой и поправила лифчик.

– Брось ты. Грудь как грудь.

– А ты посчитай, посчитай.

– Регина, тебе бы в милиции работать.

– А я и работаю. В детской комнате. Представляешь? Я тебе разве не говорила? На пенсию майором выйду. Да и с детьми я общаться умею. Они у меня шелковые ходят.

– Молодец.

– А ты все стучишь?

– Стучу.

– Может, и ребеночка успела настучать?

– Регина, не говори ерунды.

– Ну, не хочешь рассказывать, не надо.

Утром Катя стояла на вокзале. Рыдающего Сашку Володя отвел в садик и вернулся помочь с вещами. Регина собрала Кате здоровенную плетеную корзину – персики, груши, банки.

– Регина, у нас до сих пор те корзины стоят, а ты мне еще одну впихиваешь. Как я ее дотащу? И кто это все есть будет?

– Бери-бери, на такси доедешь. Еще меня вспоминать будешь, – ворчала Регина. – Я тебе там банку с огурчиками малосольными положила, на всякий случай.

– Регина, ты опять за свое? Спасибо. Приезжайте.

Катя стояла в вагоне и махала рукой. Регина на своих коротеньких ножках семенила за вагоном. Володя шагал рядом.

Катя вошла в их с мамой квартиру на Пятницкой. Села на мамину кровать. На столике еще стояли пузырьки с лекарствами, лежали очки. Катя так и не смогла все это убрать. Потом.