Терпкий аромат полыни - [66]

Жена викария отвела ее в сторону.

— Я знаю, что вы не та, за кого себя выдаете.

— Простите?

— Я же вижу, как вы перед всеми заискиваете. А что бы они подумали, если бы узнали правду? Вы вовсе не вдова. Вы незамужняя девица, которая попала в неприятные обстоятельства и бежала, чтобы скрыть свой позор.

«Миссис Трелони, — подумала Эмили. — Она наверняка подслушивала и немедленно разнесла сплетню». Эмили постаралась не рассердиться.

— К вашему сведению, миссис Бингли, при нормальных обстоятельствах я уже была бы замужем. Моего жениха отправили обратно на фронт, где он погиб как герой.

— И тем не менее в глазах церкви вы — грешница.

— Мы все грешники, миссис Бингли. Как мне помнится, нянька рассказывала мне о том, что тот, кто без греха, может первым бросить камень.

— А еще Христос много говорил о лицемерах, — парировала миссис Бингли, — о тех, кто выдает себя за того, кем не является.

— Мне предложили выдавать себя за вдову, потому что так будет проще, — сказала Эмили, — но мне все равно, даже если вы расскажете всем в деревне. Полагаю, вы обнаружите, что все остальные сочувствуют моему горю и положению, в котором я оказалась. А даже если и нет, у меня достаточно друзей и достаточно мест, где меня ждут.

— Надеюсь, вы не осмелитесь показываться в церкви и на всех мероприятиях, которыми я занимаюсь.

— Разве Христос не учил, что от кающегося грешника больше радости, чем от девяноста девяти праведников? Вот только я не каюсь. Я очень рада тому, что мой молодой человек отправился на фронт и на смерть, зная, что любим, — теперь торжествовала Эмили.

— А если узнает леди Чарльтон?

— Она знает. Я не стала бы пользоваться ее гостеприимством и лгать ей. И я сейчас понимаю, почему она не стремится в церковь. А теперь прошу меня извинить, меня ждут друзья. — Эмили коротко кивнула и вернулась к Алисе.

— И что она хотела? Вовлечь тебя в свою алтарную гильдию или заставить преподавать в воскресной школе?

— Наоборот. Она сказала, чтобы я не показывалась в церкви, потому что она знает обо мне правду.

— Старая корова, — сказала Алиса, — не обращай на нее внимания. У тебя здесь полно друзей. Все будет хорошо.

Так думала и Эмили по дороге домой. Все будет хорошо.

ГЛАВА XXX

Эмили отчасти жалела, что приняла приглашение мистера Паттерсона на стаканчик вина из пастернака. Ей очень хотелось расшифровать рецепты и прикинуть, сможет ли она что-то сделать сама. Из дневника Сьюзен Олгилви Эмили поняла, что та с огромным энтузиазмом взялась за дело и оставила комментарии о каждой своей удаче или неудаче. Но отказаться от приглашения было бы непростительной грубостью, особенно теперь, когда она узнала, каким отшельником он слывет.

И все же, идя по игровой площадке к домику учителя, она колебалась. Если миссис Бингли уже рассказала ему правду, возможно, он больше не захочет иметь с ней дела. Но по его лицу она поняла, что он рад ее видеть. Крошечная гостиная оказалась очень опрятной. На покрытом белой кружевной скатертью столике стояли хрустальный графин и два стакана. В камине пылал огонь, два обитых кожей кресла были повернуты друг к другу. Стены были заставлены книжными шкафами.

— Садитесь, миссис Керр, — предложил он, — по вечерам уже прохладно, не правда ли?

Эмили согласилась с этим.

— Я нашел несколько книг, — продолжил он, — которые могут быть полезны вашим подругам. Они вообще умеют читать?

— Одна немножко умеет, но ей не помешает практика. А вторая никогда не пробовала. Но она умная и хочет научиться.

Мистер Паттерсон кивнул:

— Если вы почувствуете, что не справляетесь, я готов сам по вечерам учить эту юную леди.

— Очень мило с вашей стороны, но боюсь, незнакомый мужчина ее испугает. Ей стыдно, что она не умеет читать.

Беседа коснулась всех обязательных вещей: погоды, ожидаемого скорого окончания войны… Эмили восхитилась книгами, а потом они обсудили любимых авторов. Вино из пастернака оказалось неожиданно крепким, и Эмили задохнулась, сделав глоток.

— Да, оно довольно насыщенное. — Мистер Паттерсон был доволен. — Крапивное вино мне в том году не удалось. Бузинное вышло приемлемым, но пастернак — мой шедевр.

Он не задавал никаких личных вопросов, и Эмили тоже, как будто это нарушило бы некую границу. Но потом она спросила, сколько времени он живет в деревне, а он ответил, что уже двадцать лет.

— И вы не устали от этого?

— Я приехал сюда совсем молодым человеком, оправившись после туберкулеза. Врачи полагали, что я обречен, но я выздоровел. Считалось, что я должен жить подальше от городского смога, что это полезно для легких. Я унаследовал от отца небольшую сумму, и в те времена мною владело желание написать великий роман. И я приехал сюда. Учить детей нетрудно. Мне нравится свежесть их восприятия, однако великий роман так и не появился на свет. Я опубликовал несколько стихотворений, но этим мои успехи на литературном поприще и ограничились.

— Многие писатели добиваются успеха в куда более почтенном возрасте, — вежливо сказала Эмили.

Он снова улыбнулся, и морщины на его лбу разгладились.

— Вы очень добры, миссис Керр. Но проблема в том, что я бездарен. Когда я пытался что-то писать, это было всего лишь переделкой чужих произведений.