Терновый венец Екатерины Медичи - [24]

– Я рад видеть вас среди самых близких моему сердцу друзей, – дофин указал ей на свободное кресло рядом со своей возлюбленной, белокурой красавицей мадам д’Этранж. – Присаживайтесь и украсьте своим присутствием наш вечер.

– Монсеньор, благодарю вас за столь лестные слова. Вы не представляете, сколь дороги они моему сердцу.

Екатерина опустилась в одно из кресел, затянутых голубым шелком и расшитых серебром, и с интересом посмотрела на стоящего посреди зала невзрачного мальчика. Он был маленького роста для своих лет, темноволосый, смуглый, с выразительными, лукавыми, черными, как маслины, глазами.

– Порадуй нас новыми стихами, Пьер, – приветливо обратился к своему пажу дофин. – Да не оставят музы своим покровительством твои труды.

Все ободряюще улыбнулись юному дарованию.

Мальчишеским, немного хрипловатым голосом Пьер де Ронсар тихо начал читать стихи. Они звучали как-то особенно нежно, словно высказанное наедине в весеннем саду, полном щебетания птиц, признание в любви.

В этой неповторимой музыке слов звучало что-то неземное. Мальчик, безусловно, обладал светлым умом и высокой душой. Он мгновенно преобразился и воспарил над всеми, стал похож на Амура, явившегося на землю, чтобы подарить людям радость.

Екатерина любила поэзию и превосходно знала ее, благодаря урокам и беседам с несравненным Ипполито. Именно о нем, о его нежности и любви к ней она вспомнила в эти минуты. Она смотрела на Пьера де Ронсара созерцательно и серьезно, словно на редкое произведение искусства. Муза, безусловно, щедро одарила мальчика своей высочайшей милостью. Юный поэт казался ей пришельцем из совершенно иного, бесконечно далекого и прекрасного мира. Стихи Ронсара глубоко тронули ее, взбодрили душу, подействовали наподобие целебного снадобья, и, слушая его, она забыла о своих потерях и неразделенной любви.

Как только Пьер закончил свое выступление, похвалы не замедлили себя ждать.

– Ты делаешь заметные успехи в стихосложении, – первым по праву хозяина похвалил поэта дофин. – Со временем ты прославишь Францию и ее правителей. Кстати, поведай нам, как ты пишешь стихи?

– Они пишутся сами, – скромно ответил Пьер.

Екатерина с интересом наблюдала за тем восторгом, который вызвало у гостей выступление юного поэта.

– Стихи так волнуют и так прекрасны, что тут же хочется влюбиться, – воскликнула вслед за своим возлюбленным мадам д’Этранж, прозванная при дворе «блистательной мерзавкой». Злые языки придворных щеголей утверждали, что в искусстве любви ей, как и фаворитке короля Анне д’Этамп, трудно было найти равных.

Мадам д’Этранж обменялась с дофином томным взглядом.

Дофина Франциска нельзя было назвать красивым. Генрих, несомненно, был гораздо приятнее и мужественнее своего старшего брата. Но дофин обладал тем естественным величием, которое несет с собой наследник престола. Высокий, чересчур хрупкий, в отличие от брата он имел слабое здоровье – результат длительного пребывания в испанском плену. Превозмогая недуги, принц большую часть времени старался проводить верхом, совершая со своей возлюбленной длительные прогулки. Как и его великий отец, он любил очаровывать женщин, являлся куртуазным кавалером. Придворные дамы обожали принца и восторгались поэтическими вечерами, которые он часто устраивал. Они наперебой стали хвалить юное дарование.

– В твоих стихах, Пьер, столько глубоких чувств!

– Их сразу же хочется переложить на музыку.

Губы Пьера расплылись в победной улыбке, придавая его лицу мальчишеский задорный вид: мальчик был растроган. Скрывая радость и волнение, он сказал, что счастлив, что стихи, эти милые безделушки, так понравились присутствующим.

Дофин обернулся к Екатерине:

– А вы, что скажете, Катрин?

– То же, что и вы. Ронсар – многообещающий поэт и уже превзошел многих, а ведь он только начинает. В его стихах есть все: жизнь, музыка, искренность.

– Итак, вы по достоинству оценили стихи юного Пьера де Ронсара, – произнес громкий, властный голос. – Это похвально. Люблю тех избранных, кто умеет развлекать и доставлять наслаждение. Ты, Пьер, с детства наделен этим неоценимым даром. Счастливчик! Да благословит тебя Святая Дева!..

В зале неожиданно появился король Франциск.

– Перейдем от слов к делу. Завтра я приглашаю всех на охоту.

Эта весть обрадовала и развеселила дофина и его свиту.

– Сир, это самое большое удовольствие для нас! – воскликнул дофин.

– Наконец-то! Едем! Едем! – обрадовались дамы.

– Сейчас лучшее охотничье время.

Вслед за королем в зал вошли особо приближенные к Его Величеству молодые дамы и королевская фаворитка герцогиня Анна д’Этамп. Окружение Франциска, как и он сам, было неистощимо на выдумки: дамы сочиняли пьесы, устраивались каждодневные танцы, еженедельные маскарады, частые розыгрыши во время вечерних застолий при свечах. Остроумные шутки и советы красавиц забавляли и веселили короля. Попасть в круг избранных считалось высшей привилегией, и Екатерина задалась целью добиться этого, забыть о своих печалях и стать безразличной к невнимательному мужу. Блистательное королевское окружение возглавляла фаворитка. Она управляла королем, а через него – всей страной. Во Франции не было человека более влиятельного, чем Анна д’Этамп.