Тернистым путем - [62]

– Братом верховного жреца? – спросила Мелисса в испуге, потому что смерть так недавно посетила дом этого человека и похитила у него единственную дочь.

– Именно, – весело отвечал Саммоник. Затем он протянул ей руку с уверением, что мысль о ней поможет ему вспоминать с удовольствием об Александрии.

Когда она простилась с Саммоником, к нему быстро подошел Андреас, с серьезным видом поклонился ему и спросил, не будет ли это нескромностью с его стороны, если он в качестве близкого друга дома этой девушки попросит от ее имени об одной милости у него, высокоуважаемого доверенного лица императора.

Римлянин испытующим взглядом посмотрел на Андреаса, и так как ему внушила доверие мужественная, благородная и полная достоинства наружность этого человека, в которой, по его мнению, совмещалось все, что отличало настоящего александрийца, то он просил вольноотпущенника говорить, не стесняясь. Он надеялся услышать что-нибудь характерное для граждан этого всемирного города, чтобы во время пира занять императора разговором на эту тему.

Узнав затем, что дело идет о брате Мелиссы, выдающемся художнике, он улыбнулся, полный любопытства и ожидания. Даже после того, когда ему сообщили, что Александр подвергся преследованию за легкомысленную шутку насчет императора, он только лукаво погрозил ей пальцем. Но когда Саммоник узнал, что шутка Александра касалась умерщвления Геты своим царственным братом, то вздрогнул, и тон его явственно выразил строгое неудовольствие, когда он ответил просителям:

– Неужели вы думаете, что у меня, как у Цербера, лежащего у ног вашего Сераписа, три головы, что просите у меня, ради улыбки хорошенького личика, положить одну из этих голов на плаху? – Затем он подал знак своему вознице, и его кони с легкой колесницей помчались через площадь на улицу Гермеса.

Вольноотпущенник, пожав плечами, посмотрел ему вслед и глухо пробормотал про себя:

– Это моя первая и, разумеется, последняя просьба к кому-либо из вельмож.

– Трус! – вскричала Мелисса.

А Андреас с пренебрежительною улыбкой сказал:

– Пусть это будет нам уроком, дитя: кто рассчитывает на помощь других, тот сеет на плохой почве. Мы должны полагаться единственно на Бога и на собственную силу.

XIII

Андреас, на плечах которого лежала такая тяжесть, потратил много времени, и его тянуло домой.

После того как он, согласно желанию Мелиссы, рассказал ей, каким образом операция Галена возвратила потерянное сознание Диодору и как другие врачи были поражены глубоким удивлением его искусству, он сделал все, что мог теперь, для девушки. Поэтому ему было приятно встретить на улице Гермеса, которая теперь снова кишела гражданами, солдатами и всадниками, ключницу Полибия. Проводив Агафью к отцу, она была послана обратно в город, чтобы в случае нужды остаться при Диодоре в качестве сиделки. Вольноотпущенник поручил ей проводить девушку домой и затем удалился, чтобы лично дать отчет Полибию о положении его сына.

Было условленно, что Мелисса на некоторое время останется при отце; но как только Диодор будет выпущен из Серапеума, она отправится на другую сторону озера, чтобы там принять выздоравливающего.

Ключница уверяла девушку, идя возле нее, что Диодор был баловнем счастья, но то обстоятельство, что явился сам великий Гален для возвращения ему рассудка и жизни, а также и то, что он нашел такую невесту, как Мелисса, доказывает, что он никогда еще не был счастливцем в такой степени, как теперь.

Затем старуха заговорила об Агафье, расхваливала ее красоту и доброту и уверяла Мелиссу, что молодая христианка много расспрашивала об Александре. Она, ключница, тоже не скупилась на похвалы ветреному юноше, и если ее не обманывает все, то на этот раз стрела Эроса попала в сердце Агафьи, которая до сих пор была ребенком, чистым ребенком. Она знает это, потому что молодая христианка выросла на ее глазах. Ее вера не должна служить препятствием ни для нее, ни для Александра, потому что более спокойных и скромных жен, чем христианки – она была знакома со многими, – нельзя найти среди гречанок.

Мелисса только изредка прерывала говорливую женщину, и, между тем как она ее слушала, ее воображению представлялись привлекательные картины будущего, и она видела себя с Диодором, распоряжающеюся в доме Полибия, и вблизи себя, в большом имении Зенона, Александра с красивою, горячо любимою женою. Из сумасбродного, безрассудного юноши там, под наблюдением достойного христианина, должен был выработаться настоящий мужчина. Отец часто будет навещать ее и, разделяя ее счастье, снова научится любить жизнь. Только мысль о жертве, которую должен был принести страстный Филипп в пользу своего брата, и об опасности, угрожавшей Александру, нарушала по временам веселое спокойствие ее души, богатой теперь счастливыми надеждами.

Чем ближе подходила она к родительскому дому, тем радостнее билось ее сердце: там предстояло ей рассказать только хорошее.

Ключница, задыхаясь от скорой ходьбы, пыталась уговорить быстро идущую девушку вспомнить о ее шестидесяти годах и не бежать с такою стремительностью.

Мелисса охотно замедлила свои шаги, и когда обе женщины дошли до конца улицы Гермеса и у храма бога, которому она была обязана своим названием, повернули направо, отпустила свою любезную спутницу, потому что в этой тихой местности девушка не нуждалась в провожатых.