Тернии - [54]

Капсула стала заваливаться на бок, на мгновение замерла и с размаху хлопнула дном по упругой поверхности. Пока Лона переводила дыхание, запах успел измениться.

— А теперь пахнет, как ночью в Пассаже, — произнесла она. — Попкорн… пот… смех. Миннер, как пахнет смех? А ты что чувствуешь?

— Корабельная генераторная — меняют сердечник. Несколько часов назад что-то горело. Наверное, протекла смазка. Заходишь и такое ощущение, будто в ноздри с размаху загнали по гвоздю.

— Миннер, как это может быть, что мы слышим разные запахи?

— Обонятельные психоотличия. Мы чувствуем то, что подсказывает нам мозг. В капсулу не пускают никаких конкретных ароматизаторов, один сырой материал, пища для размышлений нервным окончаниям. Картинку мы формируем сами.

— Миннер, я не понимаю.

Он умолк. Запахи сменялись одни за другим: запах клиники, запах лунного света, запах стали, запах снега. Она не спрашивала, что чувствует Беррис. Один раз у него шумно перехватило дыхание другой раз он дернулся и вцепился пальцами ей в бедро.

Ароматическая атака прекратилась.

Капсула продолжала скользить но волнам, переваливаясь с гребня на гребень; минута тянулась за минутой. Теперь пошли звуки: короткие свистящие разрывы, органное гудение, удары молота, ритмичный скрежет. Ни одно из чувств не осталось обиженным. В капсуле стало прохладно, потом очень жарко, потом просто тепло; с какой-то своей сложной закономерностью менялась влажность. Капсула металась вверх-вниз, выплясывала безумные зигзаги, кружилась в неистово бурлящем водовороте, билась и эпилептическом припадке и неожиданно замерла. Беррис крепко взял Лону за руку и помог выбраться на причал.

— Забавно? — поинтересовался он без тени улыбки. — Понравилось?..

— Не уверена… По крайней мере, что-то необычное.

Он купил ей длинный леденец на палочке. На пути их появился павильончик, где вам предлагалось кидать стеклянными шариками в золотистые мишени на движущимся экране. Если из четырех бросков три поразят цель, гласила вывеска, вы можете получить приз. Для земных мускулов задача была практически невыполнимой. Стоящие в стороне девушки капризно надували губки; а кавалеры-снайпера краснели от смущения. Тут же, на прилавке, были выставлены призы: тонко выделанные инопланетные безделушки непонятных очертаний, обтянутые пушистой тканью.

— Миннер, выиграй мне такую! — взмолилась Лона.

Беррис остановился и пригляделся к метателям-неудачникам. Чаще всего получался перелет; некоторые после хитроумных прикидок, кидали слишком слабо, и стеклянные шарики падали по неторопливой параболе за несколько метров до цели. Возле павильона собралась приличная толпа; но когда Беррис принялся протискиваться к прилавку, перед ним тут же образовался проход, и возбужденные разговоры вокруг умолкли. Только б он не обратил на это внимания! мелькнуло в голове у Лоны. Беррис выложил на прилавок монеты и тщательно выбрал шарики. Первый бросок; недолет дюймов на шесть.

— Приятель, прекрасный бросок! Эй там, подвиньтесь, дайте ему место! Наконец-то хоть один с хорошим глазомером! — Павильонщик в упор разглядывал Берриса, явно не веря своим глазам. Лона покраснела. Ну почему все так пялятся?! Разве он настолько страшный?

Второй бросок. Бам-м. И снова: бам-м. Бам-м.

— Три подряд! Юная леди, получите приз!

Лона прижала к груди что-то пушистое, теплое, чуть ли не живое. Толпа гудела все громче и громче, и они с Беррисом поспешно удалились от павильончика.

— Видишь, Лона, — вполголоса сказал Беррис, — все-таки что-то в этом ненавистном теле заслуживает уважения.

В какой-то момент она поставила приз на землю, а когда обернулась, тот уже исчез. Беррис предложил выиграть ей еще один; Лона только махнула рукой.

Посвящением в таинства плоти они по молчаливому уговору решили пренебречь.

Перед ними замаячила вывеска «Величайшее шоу уродов». Лона замедлила шаг; ей хотелось зайти посмотреть, но предложить язык не поворачивался. Промедление оказалось фатальным. Хлопнули двери, повеяло пивным перегаром; из павильона, нетвердо держась на ногах, появились трое, уставились на Берриса и пополам согнулись от хохота.

— Смотриге-ка! Один удрал!

На щеках Берриса вспыхнули ярко-красные пятна ярости. Лона поспешно утащила его дальше по аллее, но непоправимое свершилось. Столько недель работы над собой — и в одно мгновение все псу под хвост!

Промедление оказалось воистину роковым. До этого момента Беррис старался не подавать виду, насколько ему скучно; что-то его даже искренне забавляло. Теперь же он стал откровенно враждебен. Веки-диафрагмы распахнулись на полную, и в открывшихся глазах было столько желчного яда, что пролейся он на землю, и весь Луна-Тиволи на много лет пришлось бы объявить запретной зоной. Походка Берриса стала одеревенелой, и он постоянно ворчал.

— Лона, я устал. Давай вернемся в отель.

— Ну еще чуть-чуть.

— Завтра вечером мы сюда вернемся.

— Миннер, но еще так рано!

Его губы странно дернулись.

— Тогда оставайся одна.

— Нет! Я боюсь! В смысле… ну, без тебя это будет совсем не так интересно.

— Мне вовсе не интересно.

— Но раньше…

— То было раньше. А то сейчас. — Он потянул ее за рукав. — Лона…