Терапия поведением - [134]

2.Причины, определяющиеся привычными ожиданиями врача общей практики.

  Понятие: «курс лечения».

Приходя в психотерапию из общесоматической медицины, мы переносим сюда привычное представление о лечении, как о взаимодействии с пациентом, имеющем ясные границы. Это называют «курс лечения».

Нам трудно принять представление об активной терапии, как о длительных отношениях с изменчивым ритмом и периодичностью, и не имеющих ясно очерченных границ во времени.

  Активная, определяющая характер психотерапии роль пациента, а не метода или врача.

Врачу, привыкшему лечить пациента, который призван плохо или хорошо, но лишь претерпевать лечение, трудно принять представление о терапии как о взаимоотношениях с тактиками, стратегиями и целями, выбираемыми пациентом, а не только им - врачом.

  Типичное расхождение целей врача и пациента, направляемого на психотерапию.

Врачу общей практики трудно понять и принять, что болезнь для пациента способ приспособления к его действительности. Часто единственный морально приемлемый для этой конкретной личности способ!

Терапевту трудно привыкнуть к тому, что пациент нередко нуждается сохранить болезнь! И ищет не выздоровления, но только облегчения страдания.

Без понимания, такая позиция пациента возмущает врача. Принимается им за злонамеренную, или даже за симуляцию. Обусловливает конфликт с пациентом.

Тщеславное желание врача быть эффективным.

Желание врача быть эффективным часто в психотерапии

противоречит и потребностям, актуальным для пациента, и его нравственно-психологическим возможностям.

Мы с трудом привыкаем к тому, что и у нас, как за рубежом, личностно ориентированная «короткая терапия - это всего 2 раза в неделю и всего 2 года» (Л. Кроль).

2. Что приманивает в психотерапию случайных людей и что ее от них защищает?

Этот вопрос, я оставлю как «информацию к размышлению».

1. Обращу только внимание на типичную для педагога мощную мотивацию «стремления к власти», когда она не уравновешивается столь же сильной нуждой заботиться.

2. Интересно еще подростковое отвращение к обыденности, к реальности вообще, побуждающее к поиску таинственного, невероятного.

II. ЧТО МЫ ЗАСТАЛИ В ПСИХОТЕРАПИИ, КОГДА ПРИШЛИ, ЧТО УСПЕЛИ СДЕЛАТЬ?

В этом месте я хочу сказать, наконец, несколько слов о конкретных людях, в сотрудничестве с которыми я как психотерапевт складывался и рос.

РАЗВИТИЕ ПСИХОТЕРАПИИ КАК СЛУЖБЫ В НАШЕЙ ОБЛАСТИ

Развитие психотерапии как службы в нашей области - результат совместных усилий не только психотерапевтов, но множества других людей: психиатров, организаторов здравоохранения, администрации.

В обозримый для меня период времени (а я взялся рассказывать только о нем) до шестидесятых годов психотерапия в Самаре (тогда Куйбышеве) осуществлялась как стихийное умение устанавливать «контакт с больным», умение эффективно беседовать и убеждать (последнее иногда называлось - «рациональная психотерапия») и, наконец, как гипнотерапия и аутогенная тренировка.

Гипнотерапией и аутогенной тренировкой, насколько мне известно, занимались по преимуществу психиатры - сотрудники кафедры психиатрии Куйбышевского медицинского института и городского психоневрологического диспансера: М.А. Бурковская, H.A. Денисов, А.Л. Камаев, профессор Л.Л. Рохлин. Позже Ю.К. Мельников, Ю.М. Пружинин и, наконец, Евгений Николаевич Литвинов, с которого начинается современная самарская психотерапия и самарские психотерапевты.

Невропатолог К. Круглов осуществлял лечебные внушения, опосредованные его уникальными медикаментозными прописями. А увлеченный авторитарным гипнозом невропатолог В.М. Кацнельсон еще в 1970 году (!) вызывал сенсацию, обеспечив гипнотическую анестезию во время операции проф. Аникандрова на щитовидной железе. До 1985 года он провел 8 (!) таких операций.

В среде врачей на психотерапевтов смотрели либо с мистическим трепетом, либо косо. Если не как на очковтирателей, то, как на людей, по меньшей мере, подозрительных или балующихся странными играми, не имеющими отношения к медицине.

В ходу была шутка всеми любимого, приводившего в транс уже одним своим появлением профессора кафедры нервных болезней А.О. Златоверова: «В гипнозе кто-то один - дурак. Либо тот, кто думает, что гипнотизирует, либо тот, кто верит, что его гипнотизируют. Но чаще оба». Это не мешало ему гипноз использовать.

Первым куйбышевским психиатром, который сделал психотерапию не хобби, а своей профессией стал Евгений Николаевич Литвинов.

В 1963 году студентом третьего курса я пришел к нему в кабинет учиться. Евгений Николаевич в это время работал над особо продуктивной для психотерапии проблемой внушения невнушаемости[226].

У E. Н. Литвинова, а позже у меня училась Л.З. Андронова (теперь Арутюнян), Л.Н. Болдырева, учились и учатся многие другие психотерапевты и психологи.

Л. 3. Арутюнян (Андронова) потом разработала свою систему нормализации речи заикающихся[227]. В 1990 году по этому поводу в Куйбышеве состоялась Всероссийская научно-практическая конференция[228]. Открыт логопедический центр при городском психоневрологическом диспансере, дефектологический факультет пединститута. В Самаре, в Московском институте усовершенствования учителей, за рубежом логопеды специализируются по ее системе. Ее ученики есть везде.