Вот только с мистером Холлинаном творилось неладное. Побледнев, он шатался, как пьяный. Испугавшись, Лонни устремился разумом к высокому человеку — и получил ответ.
«Много. Слишком много. Надо было держаться от этого мальчика подальше. Но старшие не дали бы…
Какая ирония: облигатного реципиента перегрузил и сжег облигатный донор, которого слишком долго держали взаперти..
Все равно что схватиться за провод под напряжением…
Он донор, я — реципиент, только донор оказался чересчур сильный…
Я… всего только… пиявка…»
Последние четыре слова.
— Мистер Холлинан, пожалуйста! — заговорил наконец Лонни. — Не надо… болеть. Я хотел рассказать еще. Пожалуйста, мистер Холлинан!
Ничего.
На вкус тишина была окончательной и бесповоротной. Лонни понял, что ему случилось найти и потерять первого в жизни человека, подобного ему самому.
Глаза мистера Холлинана закрылись; он рухнул лицом на асфальт. Умом Лонни понимал, что все кончено. Ни ему, ни другим людям уже не говорить с мистером Холлинаном. На всякий случай Лонни протянул руку, чтобы взять высокого человека за запястье, — и туг же отдернул ее. Мертвая рука оказалась холодной как лед. Обжигающе холодной.
Лонни смотрел на тело неподвижным взглядом. Оцепенение продолжалось недолго, секунду или две.
— Господи, это же наш мистер Холлинан, — раздался за спиной женский голос. — Он что…
Под тяжестью вновь навалившегося одиночества Лонни негромко заплакал.
