Тепло его объятий - [22]

Выбирая блюда, Римма бросила привычный взгляд в ту сторону, где обычно сидел Дима, – и пальцы судорожно стиснули меню. Дима был не один, а в компании миниатюрной брюнетки, раза в два старше его. Римме очень хотелось бы верить, что это его мать. Но с Диминой мамой она, к сожалению, была знакома лично, и это явно была не она. Да и в любом случае с родительницами так не общаются.

Дима с азартом рассказывал что-то своей спутнице, целуя ей руки после каждой фразы. Брюнетка нежно смотрела на него и иногда трепала за волосы, как шаловливого, но очень любимого щенка.

Неожиданно Римма перехватила взгляд Глеба. Она как-то не заметила, что он все это время наблюдал за ней. Одарив Римму многозначительной улыбкой, Глеб обернулся и посмотрел на столик, за которым сидел Дима. От стыда она была готова провалиться сквозь землю. Коря себя за глупость и неосмотрительность, она поспешила переключить внимание супруга на выбор блюд.

С самого первого дня Глеб не мог нарадоваться на местную кухню, объединяющую кельтские, итальянские, немецкие, венгерские и многие другие традиции. Ему нравились плотные завтраки, включающие в себя суп, различные колбасы, сытные гарниры и салаты. Компенсируя утренним изобилием, австрийцы старались умерить свои аппетиты за ужином, но Глеб не был австрийцем, и Римма умело играла на его любви поесть, иногда переходящей в откровенное обжорство.

– Ну что? – спросила она деловито. – Для разминки возьмем большой вюрстель? Я ужасно проголодалась.

Подразумевалась знаменитая австрийская закуска под названием вюрстельштанд – ассорти из всевозможных колбасок, сосисок, сарделек и бекона, к которым непременно подавались горчица и душистый домашний хлеб с тмином.

– Отлично! – просиял Глеб, предвкушая угощение.

– Знаешь, – продолжала Римма, листая меню. – Можем выпить пива, если хочешь…

Конечно, он хотел, потому что так и не научился наслаждаться винами, в которых Римма знала толк. Обычно она не снисходила до пива, но сегодня решила пойти навстречу простеньким предпочтениям Глеба.

– Мы так и не попробовали знаменитый венский шницель, – нерешительно проговорил он. – Телятина, обжаренная в сухарях, как за тем столом, видишь?

– Так давай тоже закажем, – согласилась Римма и машинально провела рукой по животу, еще более плоскому и упругому, чем до приезда на курорт.

– Отлично! – Глеб потер руки. – А на гарнир возьмем картофель. Или капусту?

– Рекомендую клецки с салатом, – сказала Римма.

«Должны же у него быть какие-то радости в жизни, – подумала она, украдкой наблюдая за Глебом. – Он обжора, а я развратница. У каждого есть свои недостатки. Иногда мы с ними боремся, а иногда уступаем. Война с переменным успехом».

Посовещавшись, они решили взять на десерт по куску яблочного и абрикосового пирога из нежнейшего и тончайшего теста. После этого даже у Глеба не осталось простора для фантазии.

– Сегодня у нас пир на весь мир, – заметил он. – В честь чего?

– Отпуск скоро закончится, – напомнила Римма, отметив про себя, что снова не предложила уехать раньше. – Нужно насладиться оставшимся временем в полной мере.

– Конечно, – согласился Глеб и нахмурился.

Даже поданный на стол вюрстельштанд со всеми своими замечательными компонентами не смог увлечь его настолько, чтобы морщины на лбу разгладились. Римма же вообще ела без аппетита. Ее мысли были заняты не колбасками и процессом макания их в горчицу, а совсем другим.

«Еще недавно Дима держал меня в своих объятиях и шептал слова любви, а теперь развлекается с другой, – думала она, вяло отправляя в рот маринованный артишок. – Но я заставлю объясниться лживого негодяя. Я из-за него чуть мужа не лишилась, а он с этой вороной воркует».

В одно мгновение Римма, терзаемая ревностью, ненавидела Диму, а в следующее – была готова вцепиться в него обеими руками и не отдавать никому. Она старалась больше не смотреть на ненавистную парочку, чтобы не давать Глебу повода для новых подозрений. Но иногда все же бросала короткий быстрый косой взгляд в ту сторону. Каждый раз, замечая идиллию между брюнеткой и Димой, она прилагала огромные усилия, чтобы не поморщиться досадливо, не швырнуть вилку на стол или не шарахнуть стаканом об пол.

К счастью, выпитое пиво не способствовало бурным проявлениям эмоций. Оно скорее расслабляло, наполняло приятной ленцой, позволяло не смотреть на происходящее с излишним драматизмом.

Когда принесли десерт, Римме показалось, что она знает, как избавиться от чувства ревности, поселившейся в груди, подобно изжоге. Игриво посмотрев на мужа, она улыбнулась.

– Что? – Глеб смущенно промокнул губы салфеткой. – Я испачкался?

– Немножко есть, я сейчас вытру. – Римма изящно поднялась со своего места и, подойдя к мужу, поцеловала его в блестящие губы. – Теперь все хорошо.

Находясь за спиной Глеба, она имела возможность беспрепятственно наблюдать за Димой. Увидев его удивленный взгляд, она торжествующе улыбнулась и снова села за стол.

– С чего это ты вдруг? – Глеб смотрел на Римму с детским обожанием и восторгом. – Изменилось настроение?

– Разве у женщины не может поменяться настроение? – Римма провела носком сапога по ноге Глеба. – Тем более когда она отмечает десять лет счастливого брака с самым лучшим мужем на свете.