Теперь об этом можно рассказать - [3]

После войны много писалось о пресловутом деле Оппенгеймера, сфабрикованном, агентами службы безопасности Манхэттенского проекта. До своего назначения на пост руководителя Лос-Аламосской лаборатории в июне 1942 г. Роберт Оппенгеймер имел связи с левыми организациями, от которых затем отошел. Однако вследствие того, что проверка лояльности сотрудников Манхэттенского проекта простиралась вплоть до событий их детства, за ним была установлена тщательная слежка. Каждый шаг Оппенгеймера, как свидетельствует полковник Б. Паш, был известен агентам манхэттенской службы безопасности, каждое письмо прочитано, каждый телефонный разговор подслушан, каждая, встреча проверена и изучена. В результате на Оппенгеймера был собран компрометирующий материал. Гровс, чувствуя, что Оппенгеймера заменить невозможно, вызвал его к себе и демонстративно положил этот материал под сукно, чтобы заслужить полное доверие и благодарность ученого. После войны все это, однако, оказалось в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности.

Непрерывные перекрестные допросы, заполнение анкет, снятие отпечатков пальцев, прислуга, завербованная в агенты контрразведки, микрофоны, спрятанные в стенах служебных кабинетов и на квартирах сотрудников, и, наконец, строгая цензура — все это входило в арсенал методов деятельности службы безопасности Манхэттенского проекта.

Во имя сохранения секретности Гровс избегал даже письменных докладов и донесений министру обороны, поскольку каждое донесение, изложенное на бумаге, в процессе осуществления проекта расценивалось секретным до такой степени, что его следовало, как говорится, по получении сжечь и убить доставившего его курьера.

Жизнь в условиях режима строгой секретности и казарменного распорядка страшно тяготила ученых. Были случаи, когда отдельные сотрудники не выдерживали этих «гестаповских» методов руководства и требовали увольнения. Таких обычно не выпускали из поля зрения до тех пор, пока не были завершены все работы.

Гровс создал свою собственную разветвленную сеть контрразведки, действующую в обход обычных каналов ФБР. Даже госдепартамент США до начала Ялтинской конференции в феврале 1945 г. ничего не знал о проекте атомной бомбы, не говоря уже о том, что в цели проекта не был посвящен и объединенный комитет начальников штабов.

Все работы по созданию атомной бомбы проводились с лихорадочной поспешностью. Движущим моментом такой спешки было сделать бомбу до окончания войны с Японией, поскольку уже в 1943 г. американцам стало абсолютно ясно, что немцы отстают от них более чем на два года. К тому времени Германия, как оказалось, не имела даже заводов по производству урана-235 и плутония.

Об этой поспешности говорит хотя бы такой факт. 25 ноября 1942 г. помощник военного министра США Джон Макклой подписал приказ о приобретении Лос-Аламоса. Через несколько дней там уже велись строительные работы.

В марте 1943 г. в Лос-Аламосе появились первые ученые-атомники. В июле было доставлено оборудование для лабораторий.

Особая горячка охватила деятелей Манхэттенского проекта на последнем этапе работы. Гровс все время требовал сокращения сроков и, наконец, установил предельную готовность атомной бомбы 24 июля 1945 г.

В книге немало страниц посвящено истории взаимоотношений с союзниками. Автор откровенно пишет о том, как он умышленно тормозил сотрудничество с англичанами и французами, чтобы закрепить преимущество США в области производства атомного оружия на многие годы после войны. В этих интересах взаимная информация с англичанами допускалась только в тех случаях, когда она могла чем-либо помочь созданию первых американских образцов атомного оружия. Как только англичане проявляли интерес к перспективам изготовления собственной атомной бомбы, все двери для них наглухо закрывались.

Автор книги «Ярче тысячи солнц» Р. Юнг свидетельствует, что Гровс в 1954 г. говорил: «Я не, несу ответственности за наше тесное сотрудничество с англичанами. Я старался делать все, чтобы затруднить его» (Р. Юнг. Ярче тысячи солнц. М., Госатомиздат, 1961, стр. 104).

Гровс не без гордости пишет, что когда английское правительство направило в США главу всех своих работ по атомной энергии Эйкерса, который добивался более обширного обмена информацией, то он, Гровс, решительно отказал англичанину. Мотивами отказа, во-первых, было то, что англичане могут использовать расширение обмена информацией в послевоенных условиях; во-вторых, он твердо придерживался мнения, что США не следует выдавать атомные секреты другим странам, если это не поможет выиграть войну. Гровс в связи с этим пишет: «Из бесед с англичанами в тот период нам стало ясно, что они не в состоянии начать крупные атомные исследования или организовать массовое производство делящегося материала, пока идет война». После этого обмен информацией был практически прекращен.

Автор описывает один случай, который, к его удовлетворению, помог сохранить в тайне от англичан работы по Манхэттенскому проекту. Черчилль обратился к президенту Рузвельту с просьбой об отмене ограничений; 25 мая 1943 г. в Белом доме было созвано совещание, на которое не был приглашен Гровс. На нем присутствовали Гарри Гопкинс, Буш и консультант Черчилля по вопросам науки Черуэлл. Результаты обсуждения настроили президента Рузвельта на отмену утвержденных им же рекомендаций военно-политического комитета.