Теория справедливости - [85]

В части третьей я вернусь к этим вопросам.

Эти замечания завершают теоретическую часть нашей дискуссии. Я не буду делать попыток подведения итогов этой пространной главы. Рассмотрев исходные аргументы в пользу двух принципов справедливости, при сравнении их с двумя формами полезности, самое время посмотреть, как эти принципы прилагаются к институтам, и насколько успешно они соответствуют нашим обдуманным суждениям. Только на этом пути мы можем прояснить их значение и обнаружить, являются ли они лучшими по сравнению с другими концепциями.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Manuel d'economie politique (Paris, 1909), ch. Ill, § 23. Парето говорит: «L'equlibre resulte precisement de cette des gouts et des obstacles».

2. Utilitarianism, ch. I, par. 5

3. Я по большей части-следую здесь Д. Юму. Трактат о человеческой природе, Д. Юм. Соч., М., 1965, т. 1, кн. III,'ч; II, гл. 2. См. также работы Г. Харта — H. L. A. Hart. The Concept of Law (Oxford, The Clarendon Press, 1961), p. 189–195; и Дж. Лукаса — J. R. Lukas. The Principles of Politics (Oxford, The Clarendon Press, 1966), pp. 1—10.

4. По этому поводу см. работу У. Стейса — W. Т. Stace. The Concept of Morals (London, MacMIllan, 1937), pp. 221–223.

5. Различные интерпретации концепции морали обсуждаются в работах У. Франкены — W. К. Frankena «Recent Conceptions of Morality», in Morality and the Language of Conduct, ed. H. N. Castaneda, G. Nakhnikian (Detroit, Wayne State UP, 1965), and «The Concept of Morality», Journal of Philosophy, vol. 63 (1966). Первый из этих очерков содержит многочисленные ссылки. Изложение материала в тексте ближе всего к книге К. Байера — Kurt Baier. The Moral Point of View (Ithaca, N. Y., Cornell University Press, 1958), ch. VIII. Я следую Байеру в утверждении важности условий публичности (у Байера не используется этот термин, но подразумевается постулированием универсальной обучаемости, с. 195), условий упорядочения, финальности и материального содержания (хотя, с точки зрения договорной теории, последнее условие фигурирует как следствие; см. § 25 и сноску 16 ниже). По поводу других вопросов см. работы R. M. Hake. The Language of Morals (Oxford, The Clarendon Press, 1952), У. Фолка — W. D. Falk «Morality, Self, and Others», in Morality and the Language of Conduct и П. Строссона — P. F. Strawson «Social Morality and Individual Ideal», Philosophy, vol. 36 (1961).

6. См., например, W. V. Quine. Ontological Relativity and Other Essays (N. Y., Columbia UP, 1969), ch. 5 «Natural Kinds». 7. См. Опыты о законе природы, раздел IV, Локк Дж. Соч. M.: Мысль, 1988, Т. 3.

8. Публичность явно следует из кантианского понятия морального закона, но единственное известное мне место, где он обсуждает этот вопрос отчетливо, это К Вечному миру приложение II (Кант. Соч., M., 1966, т. 6).

Конечно, во многих местах разбросаны отдельные замечания. Например, в Метафизике нравов, ч. II, § 43, он говорит: «Совокупность законов, нуждающихся в обнородовании для того, чтобы создать правовое состояние, есть публичное право» (Кант, Соч., т. 4, ч. 2, с. 231). В О поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики» (Кант, Соч., M.: Мысль, 1965, т. 4, ч. 2, с. 94) он делает примечание: «Никакое право в государстве не может быть, так сказать, коварно обойдено молчанием при помощи какой-нибудь тайной оговорки, а всего менее такое право, которое народ приписывает себе как относящееся к конституции, потому что все законы конституции должно мыслить как возникающие из одной публичной воли. Поэтому, если бы конституция разрешила восстание, она должна была бы открыто признать это право на него и указать способ его осуществления». Я полагаю, что Кант считал это условие применимым к общественной концепции справедливости. См. также 4, § 51 ниже и Байера, цитированного в сноске 5 выше. В работе D. К. Lewis Convention (Cambridge, Mass., Harvard UP, 1969) есть дискуссия об общем знании и его отношении к соглашению, особенно с. 52–60, 83–88.

9. Обсуждение упорядочения и отношений предпочтительности см. А. К. Sen. Collective Choice and Social Welfare (San Francisco, Holden-Day, Inc., 1970), chs. 1 and 1*, и К. J. Arrow. Social Choice and Individual Values, 2nd edition (N. Y., John Wiley, 1963), ch. II.

10. Для иллюстрации этой точки зрения рассмотрим исследования R. В. Braithwaite. Theory of Games as a Tool for the Moral Philosopher (Cambridge UP, 1955). Согласно его анализу, оказывается, что честное деление игрового времени между Матфеем и Лукой зависит от их предпочтений, а они, в свою очередь, связаны с инструментами, на которых хотят играть. Если Матфей имеет преимущество угрозы над Лукой, которое возникает за счет того, что Матфей, трубач, предпочитает одновременную игру молчанию обоих, то Лука, пианист, предпочитает молчание какафонии. Матфею отдано 26 вечеров, а Луке — 17. Если ситуацию обратить, то преимущество угрозы было бы на стороне Луки. См. с. 36. Но нам надо предположить только, что Матфей это интузиаст джаза, играющий на барабане, а Лука виолончелист, играющий сонаты, и в этом случае было бы справедливо, если бы Матфей играл когда угодно и сколько угодно, предполагая при этом, вполне правдоподобно, что ему все равно, играет Лука или нет. Ясно, что здесь что-то не так. Тут нет подходящего определения status quo, которое приемлемо с моральной точки зрения. Мы не можем принимать различные контингентности в качестве известных, и индивидуальные предпочтения в качестве данных, и ожидать при этом прояснения концепции справедливости (или честности) с помощью теории торга.