Теория справедливости - [79]

Однако когда выполняется принцип полезности, нет гарантии, что выиграет каждый. Верность социальной системе может потребовать, чтобы некоторые, в частности, наименее преуспевшие, воздержались. от преимуществ ради большего блага всего общества. Таким образом, схема не будет устойчивой до тех пор, пока тот, кто должен пожертвовать, не отождествляет собственные интересы с интересами более широкими. Но это нелегко сделать. Жертвы, о которых идет речь, вовсе не те, которые требуются в критических социальных ситуациях, когда все или некоторые должны внести свой вклад во имя общего блага. Принципы справедливости применяются к базисной структуре социальной системы и определяют жизненные перспективы. Именно этими перспективами требует пожертвовать принцип полезности. Даже когда мы менее удачливы, мы должны принять большие преимущества других в качестве достаточного основания для более низких ожиданий в течение всей нашей жизни. Это, безусловно, чрезмерное требование. На самом деле, когда общество рассматривается как система кооперации, предназначенная увеличивать благо своих членов, кажется совершенно невероятным ожидать от некоторых граждан принятия все еще худших перспектив жизни ради других на основании политических принципов. Тогда совершенно ясно, почему утилитаристы должны делать упор на роль симпатии в моральном учении и отводить благодеянию центральное место среди моральных добродетелей. Их концепция справедливости чревата нестабильностью, если не культивировать повсеместно и усердно симпатию и благодеяния. Рассматривая этот вопрос с точки зрения исходного положения, стороны должны были бы отвергнуть принцип полезности и принять более реалистическую идею устройства социального порядка на принципе взаимной выгоды. Нам нет нужды предполагать, конечно, что люди в повседневной жизни не будут приносить существенные жертвы ради друг друга, поскольку, движимые аффектами и узами привязанности, они делают это довольно часто. Но такие действия не требуются, если речь идет о справедливости базисной структуры общества.

Далее, публичное осознание двух принципов справедливости дает большую поддержку самоуважению человека, а это, в свою очередь, увеличивает эффективность социальной кооперации. Оба этих обстоятельства являются резонами для того, чтобы выбрать эти принципы. С точки зрения человека, очевидно, рационально гарантировать самоуважение. Чувство собственного достоинства необходимо людям, если они воплощают свою концепцию блага в жизнь с удовлетворением и удовольствием. Самоуважение является не столько частью некоторого рационального плана жизни, сколько чувством того, что этот план достоин выполнения. Наше самоуважение обычно зависит от уважения других. До тех пор, пока мы не почувствуем, что наши устремления и усилия уважаются ими, нам трудно, если не невозможно, утвердить мнение, что наши цели достойны борьбы за них (§ 67). По этой причине стороны должны принять естественную обязанность взаимного уважения, которое потребует от них обращаться друг с другом вежливо, и быть готовыми к объяснению мотивов своих действий, особенно в случае, когда при этом нарушаются требования других (§ 51). Более того, можно предположить, что тот, кто уважает самого себя, будет склонен к уважению другого и наоборот.

Самоуничижение ведет к презрению в отношении других и угрожает их благу в той же степени, как и зависть.

Самоуважение является взаимно самоподдерживающим чувством.

Таким образом, желательная особенность концепции справедливости состоит в публичном утверждении ею уважения людьми друг друга. На этом пути гарантируется чувство собственного достоинства. А два принципа как раз достигают этих целей. Ведь когда общество следует этим принципам, благо каждого включено в схему взаимной выгоды, и это публичное институциональное признание усилий каждого человека поддерживает людское самоуважение. Установление равной свободы и действие принципа различия приводят к тому же эффекту. Два принципа эквивалентны, как я уже замечал, попытке рассматривать распределение естественных способностей в некоторых отношениях в качестве коллективного достояния, когда более удачливые приобретали бы только такими способами, которые помогали бы проигравшим (§ 17). Я не говорю, что стороны должны быть движимы этической уместностью этой идеи. Но у них есть причины для принятия этого принципа. Устраивая неравенство во имя взаимного преимущества и воздерживаясь от эксплуатации случайностей природы и социальных обстоятельств в рамках равных свобод, люди выражают свое отношение друг к другу в самой структуре своего общества. На этом пути они гарантируют самоуважение, поскольку для них это вполне рационально.

Другой способ представления аргументации — это сказать, что принципы справедливости проявляют себя в базисной структуре общества человеческим желанием рассматривать других не как средство, а как цель. Я не буду рассматривать здесь взгляды Канта31. Вместо этого я свободно проинтерпретирую их в свете договорной доктрины. Трактовка людей как целей самих по себе, а не средств, очевидно, нуждается в объяснении. Как можно рассматривать кого-либо всегда в качестве цели и никогда в качестве средства? Определенно, мы не можем сказать, что это приводит к трактовке каждого человека согласно некоторым общим принципам, поскольку такая интерпретация делает концепцию эквивалентной формальной справедливости. По договорной интерпретации рассмотрение человека как цели самой по себе, по крайней мере, влечет, что он рассматривается согласно принципам, на которые люди согласились бы в исходном положении равенства. Потому что в этой ситуации люди имеют равное представление в качестве моральных личностей, которые рассматривают себя как цели, и принимаемые ими принципы будут рационально предназначены для защиты их требований. Договорная точка зрения как таковая определяет смысл, в котором люди рассматриваются как цели, а не только как средства.