Теория справедливости - [30]

Отметим, что есть такие институты, по отношению к которым концепция справедливости не приложима в обычном смысле. Скажем, ритуал обычно не считается ни справедливым, ни несправедливым, хотя, без всяких сомнений, можно представить случаи, в которых это неверно, например, ритуальное принесение в жертву перворожденного или военнопленных. Общая теория справедливости должна объяснять, в каких случаях ритуал и другие практики, вообще-то не рассматриваемые как справедливые и несправедливые, подлежат подобной критике. Предположительно, они должны включать некоторые способы выделения (allocation) личностям определенных прав и ценностей. Я не буду, однако, рассуждать на эту тему. Наше рассмотрение касается лишь базисной структуры общества и его основных институтов, и следовательно, стандартных случаев социальной справедливости.

Теперь давайте предположим, что существует определенная базисная структура. Ее правила удовлетворяют определенной концепции справедливости. Мы можем сами не принимать ее принципов; мы даже можем полагать их одиозными и несправедливыми. Но они являются принципами справедливости в том смысле, что в этой системе им отводится роль справедливости: они обеспечивают приписывание фундаментальных прав и обязанностей, и они определяют разделение преимуществ от социальной кооперации. Давайте также вообразим, что эта концепция справедливости в целом принята в обществе и что институты управляются беспристрастными и последовательными судьями и другими официальными лицами. То есть подобные случаи трактуются подобным образом, существенные подобия и различия идентифицируются по существующим нормам. Правило, определяемое институтом как корректное, выполняется всеми и должным образом интерпретируется властями. Такое беспристрастное и последовательное управление законами и институтами, каковы бы ни были их основные принципы, мы можем назвать формальной справедливостью. Если мы считаем, что справедливость всегда выражает определенный вид равенства, тогда формальная справедливость требует, чтобы законы и институты применялись равно (т. е. одинаковым образом) к представителям классов, определенных ими. Как утверждал Сиджвик, этот вид равенства является следствием самого понятия института или закона, раз они мыслятся в качестве схемы общих правил4. Формальная справедливость есть приверженность принципу, или, как часто говорят, повиновение системе5.

Ясно, добавляет Сиджвик, что законы могут выполняться, а институты работать, и в то же время быть несправедливыми. Трактовка подобных случаев подобным образом не является достаточной гарантией реальной справедливости. Все зависит от принципов, согласно которым построена базисная структура. Нет никакого противоречия в предположении, что рабовладельческое или кастовое общества, или же общество, санкционирующее самые произвольные формы дискриминации, может быть равно и последовательно управляемым, хотя это и маловероятно. Тем не менее, формальная справедливость, или справедливость как правильность (regularity) исключает серьезные случаи несправедливости. Если предполагается, что институты разумно справедливы, тогда весьма важно, чтобы власти были беспристрастны, и на них не влияли в рассмотрении конкретных случаев ни личные, ни денежные, ни другие не имеющие отношения к делу обстоятельства. Формальная справедливость в случае институтов законности есть просто аспект правления закона, поддерживающего и гарантирующего допустимые ожидания. Несправедливость — это отсутствие у судей и других властей приверженности надлежащим правилам или интерпретациям при рассмотрении притязаний. Личность несправедлива в той степени, в какой ее характер и наклонности располагают ее к таким действиям. Более того, даже в тех случаях, где законы и институты несправедливы, иногда лучше, если бы они применялись последовательно. В этом случае люди, подчиняющиеся законам, по крайней мере, знают, что от них требуется, и могут себя соответственно защитить. В то же самое время еще большая несправедливость проявляется в том, что в отношении непреуспевших творится произвол в тех конкретных случаях, когда правила должны обеспечить им безопасность. С другой стороны, еще лучше было бы в конкретных случаях облегчать положение тех, с кем несправедливо обходятся, нарушая существующие нормы. Как далеко мы зайдем в оправдании такой тактики, особенно ценой ожиданий, основанной на честности существующих институтов, — один из самых запутанных и сложных вопросов политической справедливости. В общем, все, что может быть сказано, — это то, что сила требований формальной справедливости, повиновения системе явно зависит от реальной справедливости институтов и возможности их реформ.

Некоторые полагают, что на самом деле реальная (substantive) справедливость и формальная справедливость имеют тенденцию идти рука об руку, и следовательно, в высшей степени несправедливые институты никогда не управлялись беспристрастно и последовательно, во всяком случае, редко6. Тот, кто поддерживает несправедливые устройства и приобретает от этого, кто отрицает с презрением права и свободы других, неохотно допускает сомнения относительно правления закона, которые могут задеть их частные интересы.