Теория поцелуя - [76]

– Ну, что такое? – Заметив, как Женя лихорадочно треплет себя за волосы, я развернула его к себе. – Скажи, в чем ты не уверен?

– Вот в чем, – глухо произнес он, глядя округлившимися глазами на узел, который соединяла широкая резинка сантиметров пятьдесят длиной.

Та, словно заслышав его слова, затрещала и… оборвалась. Прямо на наших глазах. Катапульта, которую должен был привести в действие этот механизм, беспомощно повисла.

– Блин!

– Я чувствовал, что она трухлявая, буквально в руках рассыпалась! Но, как назло, в приюте ничего подходящего больше не нашлось.

Я бросила взгляд на часы:

– Да ерунда, сейчас завяжем.

Мы присели на колени и принялись копаться с резинкой. Женька отвязывал концы, а я пыталась связать узлом середину. Вредная лента только сильнее рвалась в моих руках, она рассыпалась, точно древняя мумия, которую только вынули из гробницы.

– Где ты вообще ее нарыл? – проворчала я.

– Отрезал от старого матраса в кладовке. Ширина была подходящая, длина – тоже.

– Надо было полагать, что ей лет двадцать, не меньше!

Очередная попытка перевязать между собой концы привела к тому, что резинка распалась на мелкую труху прямо в моих руках.

– Брось! Все! Все кончено, Лена! – Женя тронул меня за плечо.

– Фигушки! – Я стащила с волос резинку и примеряла ее по длине. – Я уже однажды сдалась, и посмотри, в кого чуть не превратилась. Ну уж нет! Мы дошли почти до конца, я этого так не оставлю.

– Лена, сорок секунд, – хрипло проговорил он.

– А ну помоги! – Я бросила затею с резинкой для волос, встала и повернулась к парню спиной.

– Что ты собралась делать?

– Прикрой меня. – Я сунула руки под футболку и расстегнула лифчик.

– Ты что… собралась раздеваться? – обалдел Женя. Его щеки налились краской.

– Ты можешь постоять спокойно хоть пару секунд? – прошипела я.

Вытащила руки из рукавов, спустила бюстгальтер сначала с одного плеча, затем со второго, потом достала его через ворот, вдела руки обратно в рукава футболки и ткнула Женьку в бок:

– Чего стоишь? Помоги присобачить!

Исаев несколько раз недоумевающе хлопнул ресницами, обвел меня смущенным взглядом и приоткрыл от удивления рот.

– Так и будешь стоять или поможешь? – не выдержала я.

Метнулась к катапульте и начала привязывать к ней один конец лифчика.

– Это безумие! – бросившись помогать мне, пробормотал Женя.

– А я безумная, ты не знал? – усмехнулась я, продолжая примастыривать нижнее белье к инсталляции.

– Догадывался…

Он привязал второй конец и дернул за бюстгальтер пальцами, проверяя на прочность.

– Фирма веников не вяжет! – гордо сказала я, поднимаясь на ноги. – Держится? Вот видишь!

– Держится, – прошептал он и нервно сглотнул.

Еще раз для верности провел пальцами по белоснежному кружеву.

– Красиво? – Мне нравилось смущать его.

Женя бросил на меня многозначительный взгляд и покраснел еще сильнее. Мне тоже стало ужасно жарко под его взглядом.

– Три, два, один! – раздалось из динамиков. – Просим всех участников отойти от своих инсталляций.

Кто-то из наших соперников ругнулся, другие, думая, что не заметят, бросились поправлять пирамидки из кубиков.

– В ближайший час жюри отсмотрит все работы и удалится на совещание.

Мы с Женей обнялись, и я прижалась щекой к его плечу. Неважно, как все закончится, главное – мы сделали это. И сделали вместе. Мы смогли!

Ждать нам пришлось еще добрых сорок минут, пока судейская команда, отсмотрев несколько работ, добралась до нашей. Инсталляции всех участников транслировали на большом экране, и едва запускался механизм, как зрительский зал начинал восторженно аплодировать, орать и хлопать в ладоши. Каждый пройденный этап оглашался их одобрительными криками. Никто еще не облажался по полной, мы могли стать первыми и поэтому ужасно волновались.

– Хм! – Один из судей, седоватый мужчина в брюках с подтяжками, поправил очки и замер, разглядывая лифчико-катапульту. – Весьма… интересное решение, – произнес он.

Второй судья кашлянул, третий сдавленно хихикнул.

– Ну что ж, испытаем конструкцию в деле? В случае успеха у вас есть все шансы запатентовать ваше изобретение, – улыбнулся он мне.

– Давай ты! – шепнул Женя, подталкивая меня вперед.

– Что? Я? – У меня мурашки побежали по спине. – Это же дело всей твоей жизни! Ну ладно, не жизни, но все же…

– Иди! – Подтолкнул меня Исаев и подарил самую обаятельную из своих улыбок. – У тебя счастливая рука, будешь моей удачей.

30

Женя

Я положил маленький шарик в ее ладонь и накрыл своей рукой.

– А если ничего не выйдет? – спросила Лена.

– Выйдет! – прошептал я. Повернулся и, следуя маминому завету, перекрестил нашу чудо-машину. – А если не выйдет, то ничего страшного. Значит, так надо.

Лена сжала шарик в руке и кивнула мне. Она повернулась лицом к стартовому этапу, что-то шепнула в кулак, в котором был зажат шарик, затем протянула руку и медленно разжала пальцы.

Дзынь! Время будто замерло. Я прокручивал в голове всю эту схему, мысленно проходил ее десятки и сотни раз, и даже во сне, но теперь все происходило в реальной жизни, и мое сердце от волнения грохотало уже где-то в ушах, заглушая и крики толпы, и звон металла.

Тррр! Косточки домино сложились с треском, одна за другой – как и было задумано. Хлоп! Мячик покатился по трубе. Дальше – как по накатанной: весы, воронка, лабиринт. Хоккейная клюшка ударила по шайбе, та толкнула молоток, он ударил по полочке, с которой на веревке вниз полетела банка. Все ахнули, когда это показали крупным планом на экране, но обошлось: банка застыла в сантиметре над землей. Она качнулась, грузик перевесил, и по рельсе покатился мяч.